Когда Шива уснёт (СИ)

— Прости, увлекся созерцанием прекрасного! — Он улыбнулся и по ответной улыбке понял, что комплимент достиг цели. — Тут дело вот в чём. Я сменил номер мобильного, а новый знаешь только ты. У меня отпуск, мне впервые за долгие годы хорошо и свободно, я очень дорожу этим состоянием. Кроме того, хочу, чтобы всё моё время принадлежало тебе. У меня есть всего лишь три недели, а потом придётся вернуться к делам и долгу. Как видишь, я не вру и не лукавлю, говорю, как есть. Только три недели. Если ты захочешь разделить их со мной, буду очень рад. — Тадеаш держался уверенно, но при мысли, что Эви сейчас может сказать «нет», сердце его ощутимо сжалось. — Прежде чем ты ответишь, я хотел бы сказать кое-что ещё. Понимаешь, вопрос о возвращении не обсуждается, это долг, неизбывный долг, я никогда не смогу от него отказаться. Но если ты согласишься поехать со мной… Если ты согласишься, Эви, я обещаю, что каждая моя свободная минута будет разделена с тобой. Ты… нужна мне.

Эви пребывала в лёгком замешательстве. Конечно, его предложение (а это было именно предложение, сомневаться не приходилось) взволновало её. Но она оказалась к нему совершенно не готова. Решительность Тадеаша покоряла. Однако вот так, с бухты-барахты, рвануть с незнакомым, по сути, мужчиной, да ещё неизвестно куда — для такой выходки было бы недостаточно всех её запасов авантюризма.

— Тад, а ты осознаёшь, что твое предложение звучит по меньшей мере странно? Я практически ничего о тебе не знаю. Да, ты чрезвычайно притягателен для меня, но… Для начала: куда ты меня зовёшь?

Подавшись вперёд, он накрыл её ладони.

— Позволишь? — Дождавшись кивка, продолжил, мягко поглаживая её пальцы: — Ты любопытно рассуждаешь. То, что ты опасаешься моего предложения, вполне закономерно. Умная женщина так и должна реагировать. Обещаю, что всё объясню тебе в ближайшее время. Это будет непросто, но я постараюсь. Мне понятны твои страхи. Предложение действительно… нестандартное, мягко говоря. Однако то, что ты собираешься сегодня вечером позвать меня к себе в квартиру — не менее странно, согласись? Ты же меня совсем не знаешь, но, тем не менее, готова заняться со мной любовью…

Кровь бросилась Эви в голову. «Ну вот, получила, идиотка! Разве можно было так пожирать его глазами? Теперь он будет невесть что обо мне думать!». Захотелось провалиться сквозь землю. Она нетерпеливо дёрнула пальцами, желая освободиться и как можно быстрее ретироваться отсюда. Однако Тадеаш держал крепко и при этом нежно.

— Не убегай, пожалуйста. Я не хотел тебя обидеть. И мне даже в голову не пришло плохо о тебе думать. Доверяй мне. Всё, что я хочу сейчас, это быть с тобой. Прикасаться к тебе. Целовать…. — Тадеаш перешёл почти на шепот, но каждое его слово звучало для Эвики точно гром. Или же это в висках так сильно бухала кровь? Томление охватило её, она чувствовала себя дезориентированной, но это даже нравилось. У него оказались волшебные пальцы, он, едва касаясь, водил ими по линиям на её ладонях, а когда перешёл на запястья, Эви хотела только одного — чтобы он никогда не останавливался. Но он остановился. Перевёл дыхание. Улыбнулся. И поднёс её ладони к губам. Прикосновение ожгло. Эви, с трудом контролируя себя, подалась к нему всем телом и хрипло выдохнула:

— Пойдём… Не могу больше ждать, не хочу, ты меня с ума сводишь…

Тадеаш отпустил её ладони, перед этим нежно поцеловав каждую, и слегка охрипшим голосом произнёс:

— Обязательно пойдём, дорогая. Я ни о чём, кроме этого, думать не могу и не хочу. Но давай выждем пару минут — иначе мне будет неудобно выйти на люди. — Он многозначительно посмотрел вниз. Проследив направление взгляда, Эви рассмеялась. Она ощущала, что Тадеаш становится ей ещё ближе.

«Человек предполагает, а Бог располагает». Тадеаш хорошо знал эту пословицу, хотя и относился с изрядной долей скепсиса ко второй её части. Он предпочитал предполагать только то, чем мог располагать. Или на что был вправе рассчитывать. Пожалуй, впервые он оказался в ситуации, которую не вполне контролировал. Эви проявляла инициативу. Вела. Такое случилось впервые. Разумеется, будоражило. Очевидно, что и её происходящее будоражило ничуть не меньше, потому что целоваться они принялись, едва за ними закрылась дверь чайной. В лёгких сумерках, на неширокой улочке, под начинающимся дождём. Столь сильного вожделения Тадеаш ещё не испытывал, руки заметно дрожали. Да и неудивительно — Эви так тесно прижималась, что он ощущал напряжённые мышцы её бедер. Разумеется, и его напряжение уже бесполезно было скрывать. Да и зачем? Эви его эрекция нисколько не смущала — напротив, подстёгивала, ещё больше раскрепощала. Эта женщина была так естественна в каждом своём слове, жесте, намерении, что у Тадеаша не возникало даже тени банальной мысли о каких-то правилах и условностях. Они оба всё делали правильно. Шли на зов друг друга, и между ними не было места третьему. Всё, кроме них, не имело значения.