Когда Шива уснёт (СИ)

Нет, обиды на Шав не было. Бутон яркого карминового цветка, сорвать который рука не поднималась, раскрылся на ветке того самого дерева, что посадила и вырастила в нём Шав. Да что там, сама Шав была этим деревом — со жгутообразным перевитым стволом, с тонкими ветвями, без колебания колющими грубые чужие руки. И, как цветок Тали, все последующие цветы будут распускаться на нём: изящном гранатовом дереве с мощными корнями, имя которому — Женщина…

— Привет!

Кир пропустил её появление. За доли секунды, что поворачивался к ней, сердце успело сбиться с ритма. А когда увидел — пустилось вскачь, навёрстывая пропущенные удары.

Она улыбалась. Сияла. Когда она так улыбалась, миру можно было простить любые несовершенства.

— Тали… Я… Я боялся, что уже не увидимся. И… что увидимся — тоже.

Она порывисто шагнула навстречу. Обняла. Всей собой обняла. Приняла такого, как есть, — и отступила. Отпустила. Ушла. Только и осталось, что запах её тающий, едва уловимый, с тонкой горчинкой, да ощущение рук нежных, обнимающих шею. Была — и нет. Нет? Неверно. Есть. Цветок остался. Пусть он никогда не станет плодом, но цвести будет, сколько сил ему отпущено.

Когда через несколько минут появилась Шав, он уже смог взять себя в руки. Эмоции улеглись, вернулось недавнее спокойствие.

Объятие Шав — дружеское, крепкое — одарило теплом. Ни нервного жара, ни тяжкого вожделения, ни спазма во внезапно пересохшем горле… Маета осталась в прошлом. Всё названо, определено и уже находится на своих местах. И это хорошо.

— Рад тебе. Как отец?

Шав приподняла правую бровь и кивнула:

— Замечательно. Ты растёшь буквально на глазах. Отец… в порядке. С учётом известных тебе обстоятельств — более чем. Держит оборону. Думаю, сутки у нас ещё есть.

— А ты, надо думать, уже начала новую жизнь? — Кир улыбнулся. — С удовольствием отмечаю, что ты в ней не менее прекрасна, чем в прошлой.

— Ого… Ты и науку тонких комплиментов успел освоить? — Она ответила сдержанной улыбкой. — Здорово, что ты и Тали… Ну… Она очень тебе подходит.

— Могла бы подойти… — выражение его лица изменилось, стало собранным и серьёзным. — Но я рад, что у нас было хотя бы пару дней.

Шав провела рукой по его волосам. Знакомая с младенчества ласка больше не плавила Кира на медленном огне желания.

— Да. Хорошо, что получилось так. Тебе будет легче… пройти. И когда пройдёшь, — а ты пройдёшь, я уверена, — изменится абсолютно всё.

Он потёр лоб.

— Я, наверно, чего-то не понимаю. Если в ходе инициации никто, как оказалось, не умирает, с чего разгорелся сегодняшний сыр-бор на совещании? Почему они опасаются за мою жизнь?

— Знала, что спросишь. А ты подумай. Все ответы есть в тебе. Спроси себя, на что похожи Сферы элоимов. Ведь ты уже видел их… со стороны.

Шав согнула в локте левую руку и кисть таким образом, словно собиралась принять на ладонь маленький поднос… например, для фруктов…

— Виноград! Виноградная гроздь, да? — мгновенное озарение высветило воспоминание, подавленное после зачистки Фаэра. — Ты хочешь сказать…

— Я много чего хочу сказать, но не имею права. Ты должен всё найти в себе. И ответы, и — что намного важнее — правильные вопросы. И… выход.

Она нахмурилась и сложила руки на груди.

— Риск, бесспорно, есть. И немалый. Здесь я разделяю опасения Ламда и других аналитиков. Ты не прошёл полный цикл подготовки, многого не знаешь. Даже с… воображаемым пространством практически не работал. Но выбор невелик: либо отчаянный разбег, толчок и… взлёт, только взлёт!.. Либо… Если Совет до тебя доберётся… Не хочу пугать, но в этом случае для тебя будет лучше умереть сразу.

— Не доберётся. — Голос Кира звучал твёрдо и уверенно. — Я уже говорил и тебе повторю: инициации — быть. Я сам знаю, что мне это нужно.

На запястье Шав ярко вспыхнул экран браслета-коммуникатора, и, не дожидаясь ответа, Аш-Шер быстро заговорил:

— Шави, меня сейчас сопроводят на ментал-допрос. У вас остаётся от силы час.

Кир почувствовал, как обрывается сердце.

Отец кашлянул и после секундной заминки добавил:

— Обними… нашего балбеса за меня, — и отключился.

Шав, не успевшая ответить, досадливо поморщилась и перевела взгляд на Кира. Глаза её, потемневшие из-за расширившихся зрачков, выражали тревогу, но голос звучал сдержанно:

— Что ж, ты сам слышал. Пора.

Кир не понял, когда успел шагнуть ей навстречу и принять в раскрытые объятия. Она прижала его к себе — отчаянно, словно навсегда прощаясь, и сразу же отстранилась.

— Всё будет хорошо. Всё получится. Ты, главное, помни — мы тебя любим. Мы все в тебя верим. И ждём. Сколько бы лет тебе ни понадобилось, чтобы найти дорогу домой — ждём и любим.

— И я… люблю вас.

Голос его дрогнул. Шав, бормоча: «Соринка в глаз попала», прошлась пальцами по кончикам ресниц, старательно убирая несуществующий мусор. Кир, изо всех сил старающийся сохранить невозмутимость, сделал вид, что поверил.