Когда Шива уснёт (СИ)

— Понимаешь, всё эти люди — сила. Светлые головы. Способности. Нам нужен простор. Нам надоело прозябать в резервации. Понимая, что изначально неравны, хотим немногого: признания. Мы ни в чём не виноваты, но объявлены несмываемым позором семей и тенями при жизни. А ведь есть ещё и галмы, это вообще отдельный разгово…

Внезапно Дад закашлялся. Он выглядел усталым. Кир заметил, с каким напряжением смотрит на него Тали.

После недолгого приступа кашля Дад, потирая грудину широкой ладонью, продолжил:

— Даже если я ещё худо-бедно способен постичь логику этих формалистов, выставляющих за дверь своих неудачных детей, то понять, за что они избавляются и от излишне удавшихся, хоть убей, не могу! Среди нас десять потенциальных творцов — не считая тебя. Хард тоже из них. Его коэффициент превысил норму на три единицы. Он оказался излишне потенциален. И за это его, тогда ещё совсем не приспособленного к жизни пацана, социум вычеркнул из списков живущих. По официальной версии, он, как и все предыдущие отщепенцы, погиб во время инициации. По слухам, его отец так и не подал прошение на рождение нового наследника.

Повисла тягостная тишина. Кир не сразу осмелился её нарушить.

— Дад… Почему ни одному из десяти не провели инициацию здесь?

Тот ответил не раздумывая:

— Потому что ни у кого из них нет ста единиц, а наши возможности ограничены. Ты же — неограниченно потенциален. Мы обязаны рискнуть.

После короткой паузы Дад обронил:

— Если честно, я даже жалею, что ты уникум. Я бы не отказался воспитать себе преемника. Пора уже.

Тали, до этого молча стоявшая чуть поодаль, подошла к ним и, слегка приобняв Дада, протянула ему неостывайку.

— Допей, пожалуйста. Нельзя оставлять.

Он принял чашку и послушно сделал глоток. Тут же его лицо перекосила гримаса.

— Ух, какая ж мерзость!

Тали сочувственно кивнула:

— Знаю. Зато помогает.

Внезапно голографическое поле игры погасло. Элоки, ещё недавно выглядевшие несерьёзными, разом вскочили и целенаправленно двинулись в рабочую зону. Через несколько секунд оттуда потянулась вереница донельзя измученных парней с посеревшими лицами. Не обращая внимания ни на что, они, как подрубленные, падали на кушетки и мгновенно погружались в глубокий сон.

Глядя на них, Дад огорчённо проговорил:

— Выматываются ребятки, большие объёмы берём. Десять смен организовал, всё равно устают. Нельзя в подключении больше трёх часов подряд, выгорают люди.

Он пошёл мимо ряда кушеток, вглядываясь в лица спящих. Возле одного из парней остановился, потом сделал пометку в рабочей планшетке.

Кир почувствовал себя виноватым. Из-за его инициации парни себе мозги жгут, а он на досуге по экскурсиям разгуливает!

Будто прочитав его мысли, Дад нахмурился:

— Ты это брось, ерунды не выдумывай! Общее дело делаем.

Сказал, как отрезал. Но стало легче.

Дад присел на свободную кушетку. Он выглядел так, словно сам только что вернулся из рабочей зоны.

— Ну, мы пойдём. Рада была повидаться. — Тали незаметно толкнула Кира в бок.

Он мгновенно среагировал:

— В самом деле, пора! Спасибо за всё, Дад.

Тот, сдержанно улыбаясь, вскинул руку в жесте прощания.

— Удачи! И до скорой встречи!

В коридоре, на полпути к лифту, Тали остановилась, грустно вздохнула и сказала:

— Болеет наш Дед. Серьёзно. В Эл-Малхуте могли бы помочь, но тут без вариантов, он в списках особо опасных преступников против режима. И что делать, ума не приложу.

Кир обнял её за плечи и привлёк к себе.

— Не знаю, как, но я скоро это исправлю. Иначе на какого шеда нужна эта инициация?

Тали улыбнулась:

— Ты хороший … Не знаю, почему, но я тебе верю.

Он потянулся к её губам — мягким, тёплым. Очень хотелось тепла, очень…

Неловко ткнулся в уголок рта — и отпрянул. Тали не засмеялась.

Провела по волосам:

— Не спеши. Уже скоро.

В лифте они целовались уже по-настоящему. Жаль, что недолго.

Глава 5

Не спалось. Гормональный коктейль до сих пор бродил в крови, вызывая то сладкое томление, то эйфорию. Кир лежал на спине, последние полчаса — не шевелясь, несмотря на немеющую руку. На левом плече, уютно уткнувшись носом, спала Тали. Растрепавшиеся волосы скрывали лицо, и ему очень хотелось отвести густую шелковистую завесу, чтобы посмотреть на неё: спящую, сладко посапывающую, но он удерживался из боязни разбудить.

Тали вздохнула и потянулась, потом повернулась на другой бок, освобождая его руку. Лёгкое одеяло стекло с неё мягкими складками, открыв золотисто мерцающую в полутьме кожу. Кир повернулся на бок, стараясь не потревожить. Сейчас, утолив звериный голод, ему хотелось только смотреть. Ну, ещё и прикасаться, но пусть поспит, пусть… Вожделение, с головой захлестнувшее его несколько часов назад, уступило место нежной благодарности.