Когда рыдают девы

– Рассчитывал найти в музее кого-нибудь, кто смог бы вывести меня на некоего антиквара, недавно повздорившего с мисс Теннисон. Насколько я понимаю, это и есть искомый джентльмен?

– Его зовут Бевин Чайлд. – Геро не двигалась с места, предоставляя мужу подойти к ней. – Он знаток Англии построманского периода.

– А-а, артурианской эпохи.

– Да. Но я бы не стала употреблять такое название при Чайлде. Думаю, ты уже наслышан.

– Мистер Чайлд не является поклонником Камелота?

– Отнюдь.

– Что тебе известно об этом человеке?

Супруги повернулись и вместе направились к ожидавшей даму карете.

– Помимо того, что он напыщенный осел? – с несвойственной для благовоспитанной леди прямолинейностью переспросила Геро.

Себастьян ошарашено хмыкнул:

– А это так?

– Определенно. Что же касается биографических сведений об антикваре, я слышала, его отец – преподаватель в  Кембридже. Доктор богословия.

– Не ожидал, что такому человеку могло быть дело до мисс Теннисон.

Девлин заметил, как жена нахмурила брови.

– В каком смысле?

– В том, что каким бы умом и познаниями ни обладала твоя подруга, она не получила официального университетского образования и к тому же была женщиной. И не нужно бросать на меня свирепые взгляды: разве я сказал, что поддерживаю подобные предубеждения?

– Верно. Извини.

– А как насчет самого Чайлда? Он священнослужитель?

– По-моему, одно время он довольно неохотно собирался посвятить себя церкви. Но к счастью для мистера Чайлда, его дядя по матушке умудрился нажить в Индии целое состояние и умереть, не оставив по себе прямого наследника. Все досталось племяннику.

– Действительно, очень удачно – как для мистера Чайлда, так и для церкви. Откуда тебе столько известно о данном джентльмене?

– От подруги. Ее брат учился с ним в Кембридже, и с тех пор мужчины приятельствуют – к величайшему недовольству Габриель. Она всей душой невзлюбила Чайлда еще с того времени, когда сама сидела за партой.

– По какой-то определенной причине?

– Она называла его высокомерным, занудным, самовлюбленным, педантичным – и странным.

– Странным? Твоя подруга никогда не объясняла, что подразумевает под данным определением?

– Нет. Я как-то спросила, но Габриель только пожала плечами и добавила, что рядом с этим типом ей не по себе.

– Любопытно. А насколько солидное состояние унаследовал высокомерный и педантичный мистер Чайлд?

– Достаточное, чтобы ощущать приятную независимость. Теперь он может полностью посвятить себя науке. По-моему, сейчас этот ученый муж делит свое время между изысканиями здесь, в музее, и проектом в Бодлианской библиотеке, который заключается в каталогизации книг и коллекций покойного Ричарда Гофа. 

– Это важно, – всматриваясь в лицо жены, определил Себастьян. – По какой причине?

– Потому что помимо всего прочего мистер Гоф обстоятельно изучал артурианские легенды. А его дом, Гоф-Холл, расположен неподалеку от Энфилда. 

– И от Кэмлит-Моут?

– Именно.

Виконт нахмурился:

– А где обитает мистер Чайлд?

– Кажется, снимает квартиру на Сент-Джеймс-стрит.

– Он не женат?

– Нет, не женат. Пару недель назад Габриель рассказывала мне, что коллега довольно громко высказал пренебрежение к ее выводам относительно Кэмлит-Моут. Да и сам антиквар подтвердил, что в прошлую пятницу они поспорили по тому же поводу. Вот только отпустил при этом несколько туманных намеков, которые показались мне настораживающими – о «тайнах» Габриель.

– Тайнах? Каких именно?

– Он не захотел вдаваться в подробности.

Супруги дошли до кареты. Виконт качнул головой, останавливая лакея, который уже собирался подбежать. Слуга отступил назад, и Себастьян сам открыл дверцу.

– А Чайлд не мог иметь в виду некоего французского военнопленного, с которым мисс Теннисон явно была дружна? 

Геро повернулась к мужу со смешанным выражением изумления и недоумения:

– Какого военнопленного?

– Подруга не рассказывала тебе о нем? – Опершись локтем на открытое окошко кареты, Девлин кратко изложил сведения, полученные от слуг в доме Теннисонов. – Ты уверена, что Габриель никогда не заговаривала об этом французе?

– Насколько мне помнится, нет.

Себастьян провел взглядом по затененным чертам лица жены, гладкому овалу щеки, волевой, почти мужской, линии подбородка. Когда-то виконт счел бы, что Геро с ним откровенна. Но теперь знал ее достаточно хорошо, чтобы понять: она что-то скрывает.

– Когда сегодня утром с Боу-стрит пришло известие о смерти Габриель Теннисон, – заговорил он, – я удивился, что ты не изъявила желания отправиться со мной в Кэмлит-Моут. По своей наивности я предположил, будто ты не хочешь ехать, зная, как твое присутствие смущает Лавджоя. Однако ты руководствовалась совершенно иными  причинами, правда?

Геро закрыла зонтик, делая вид, что целиком поглощена застегиванием ремешка. Вместо ответа она произнесла:

– Мы условились, что в браке будем уважать независимость друг друга. 

– Это так. И все же разве твои цели в данном расследовании не такие же, как у меня? Разве ты не стремишься выяснить, что произошло с Габриель Теннисон и ее маленькими племянниками? Или здесь замешано что-то еще, о чем я понятия не имею?