Когда рухнет плотина

- Такой же вопрос я бы мог задать и вам, - ответил я.

- А, это вы, Эстес... - кивнул он Сашке. - Я вас не узнал. Садитесь.

Мы залезли на заднее сиденье. От блондинки распространялся такой густой парфюмерный аромат, что дышать в салоне было почти нечем. Внедорожник фыркнул мотором, развернулся и помчался по проспекту на восток, сразу же взяв огромную скорость. Бричковский притормаживал только перед самыми крупными скоплениями людей, но так нагло и настойчиво сигналил, что даже самые отмороженные погромщики не пытались остановить его и вытащить из машины.

- Откуда у вас все это? - спросил я с большим удивлением. - И как вы не боитесь разъезжать на такой машине здесь, среди этих толп?

- Я не боюсь, - ответил он, оборачиваясь ко мне и вовсе перестав следить за дорогой, - потому что законно пользуюсь плодами экспроприации неправедно нажитого! Сейчас такой момент, Виталий, когда у энергичных людей появился шанс достичь всего, к чему они стремились! И упускать этот момент никак нельзя!

- Иначе говоря, все дозволено?

- Вот именно. Раньше тоже было все дозволено - кучке проходимцев, выдававших себя за защитников закона. И они, конечно, не желали ни с кем делиться своей вседозволенностью.

- Но если всем все дозволено, вседозволенность одних будет упираться во вседозволенность других.

- Конечно. Разве я спорю? Потому-то я и говорю, что надо пользоваться моментом. Сейчас наступило время настоящих мужчин, которые плюют на условности так называемой цивилизации. Прав только тот, кто сильный, кто знает, что ему нужно от жизни.

- А я думал, что вам от жизни нужно переводить Малларме, а не разъезжать на джипах.

- Одно другому не мешает. Как вы думаете, почему мы наблюдаем все это? - он обвел рукой лобовое стекло со всем, что в него попадало - толпы людей, мечущиеся по перемешанной грязи, разбитые вывески, столб дыма из здания в конце проспекта. - Потому что сложилось трагическое противоречие: предметами роскоши могли пользоваться только те, кто был этой роскоши недостоин. Согласитесь, было несправедливо, когда на этой вот машине мог разъезжать только какой-нибудь тупой бандит, который бы не то что не мог оценить красоту её силуэта, изящество дизайна, но просто не понял бы, когда бы с ним об этом заговорили. Старая родовитая аристократия поколениями оттачивала свой вкус и чувство прекрасного. И она была носителем эстетического начала, привносившего в жизнь необходимую гармонию. А разве получится что-нибудь хорошее, когда вчерашняя чернь, плебеи, выгнав господ, напялят на себя их одеяния, даже не зная толком, что куда пристегивать? Они будут испражняться в фарфоровые вазы, а картины старых мастеров у них превратятся в мишени для стрельбы! Но вещи-то, вещи, дорогой Виталий, умеют мстить за непочтительное обращение с ними! Вот откуда все кровавые эксцессы нашего столетия, забывшего истинную иерархию ценностей и заменившего стройную сословную пирамиду одной отвратительной тусовкой, которую обозвали этим ужасным словом - "демократия". Власть народа! Что может быть гнуснее и противоестественнее? Раз вся эта шелуха демократии слетела, можно не кутаться в рубище обыденных условностей, а показывать все, на что ты способен. Именно в такие мгновения выявляются истинные гении - полководцев, художников, которые могут переступить через навязанные им обывательские табу! Только истинные ценители искусства во всех его проявлениях достойны стать новой аристократией, новой элитой!

Бричковский свернул на улицу Луначарского и эффектно затормозил перед старинным особняком, где располагался городской музей. Особняк был цел вероятно, помогло то, что он стоял за высокой оградой, а напротив находилась гораздо более притягательная цель в виде пивного бара, оформленного в стиле американского салуна. Обе распахивающиеся створки на его входе уже были сорваны, но резная балюстрада пока что уцелела. К одной из деревянных колонн прислонился мужчина и блевал; изнутри доносились шум и громкая матершина. Бричковский вышел, прихватив с собой "калашников", лежавший между сиденьями, обошел машину, открыл правую дверцу и помог выйти блондинке, подав ей руку.

- Идемте, господа! - позвал он нас. - Надо же и вам начинать свой путь в элиту!

Не дожидаясь нас, они с дамочкой направились ко входу в музей. Мы тоже вышли из машины, но я сказал Эстесу:

- Знаешь что, шел бы он куда... Нарвется рано или поздно на настоящую элиту, а я не хочу получить пулю с ним за компанию.

- Да я вообще не понимаю, чего мы с ним поехали, - отозвался Эстес. Пошли на стрелку, раз нас сюда занесло.