Энцо кивнул. У губ залегли жесткие складки.
И он молчал. Чего он молчал?!
– Тебе что, все равно?..
– Нет! – рявкнул Энцо, тряхнув головой. – Меня в больницу сунули. Я как овощ был из-за ранения.
В больницу? Все это время…
Малая покачала головой.
– Тебя не было в документах. В сети. Я искала.
– Я без понятия, не спрашивай. – Энцо пожал плечом. – Помню только день, когда твои пауки палить начали.
Ее пауки… Он говорит про онагров? О, Юпитер, что же, он все это время находился под обстрелом?
Понимание окатило холодом. Энцо, получается, пережил бомбежку, спасся от инферио, которых… Которым помогала она. С радостью. С готовностью. Пыталась выбить любовь тех, кто в принципе любить не умеет.
Боги, какая же она мерзкая.
– И теперь ты пришел… – Малая кивнула на распылитель. – Ради этого, да?
Энцо молчал. И правда, что тут скажешь? Все и так понятно.
Малая опустилась на влажный парапет, свесила руки вдоль тела. Оно вдруг стало таким тяжелым. Сердце будто вынули, оставив открытую рану.
Зачем все это?
– Я столько тебя искала, – сказала она одними губами. Слова не проходили через застывший в горле ком. – Столько искала.
И все зря.
Она потупилась. Смотреть на Энцо не было сил. Драться больше не было сил. Сунула ладони между острых, затянутых в зеркальную ткань коленей. Пальцы дрожали. Ноги леденели. Инферио ожидали рядом, во тьме и сквозняке, но звать их уже было ни к чему.
Хватит.
Пусть стреляет.
Только бы в голову, чтобы наверняка.
Путь в допросную был очень знаком Бритве. Но обычно это она шла сзади, наставив на осужденного распылитель.
Теперь осужденной была она. Топала по измазанным засохшей кровью лестницам и пустым коридорам. «У них что, убираться некому?» – подумала и сама удивилась своей мысли. Откуда такая роскошь, как уборка? Орбитальной не хватало даже легионеров. На парне, который вел ее в допросную, живого места не было: что не синее, то перемазано медгелем и заклеено.
– С чего вдруг допрос, зелень? – крикнула она через плечо.
Парень за ее спиной молчал.
– Да хорош, я же своя.
– Сказали, приказ консула. Больше ничего не знаю, – коротко ответил легионер.
Странно. Что консулу могло понадобиться от нее, простой марсианки? Именно сейчас, когда вокруг творился полный Тартар. Купол то и дело сотрясался от залпов охранной системы. Наверняка где-то периметр прорвали, с полчаса назад выла сирена.
Белая дверь отъехала в сторону, и Бритва зашла первой. Тюремный этикет, осужденные дамы вперед. Ожидавший легионер был в экзокостюме со свернутым шлемом. Центурион, судя по полосам на плечах. К столу привалена труба «нокса».
Он обернулся и смерил ее холодным взглядом.
Все тот же взгляд, все те же поджатые губы. Так Луций смотрел на осужденных.
Кивнув, Бритва присела напротив. Снова взвыла сирена, охранник у двери переступил с ноги на ногу, обеспокоенно глянул в оконце переговорной.
– Привет, декурион, – сказала Бритва, потому что хоть что-то требовалось сказать. Вырвалось по привычке, несмотря на метки на его костюме.
Луций не ответил и не поправил. Смотрел на нее так, как в том дерьмовом сне, одну руку держал под столом. Настоящий патриций, молчаливый, с имперской осанкой.
О Марс! Бритву накрыла дурнота, к горлу подкатил горький ком. Ее сейчас просто стошнит…
Она выдохнула, вдохнула. Терпеть, не опускать взгляда. «Бритва» Три-Два-Шесть никогда не отступает.
Луций вытащил из-под стола нейтрализатор и выстрелил.
Между небоскребами выл ветер. Что-то капало сверху, с краев обломанного козырька. В луже под ногами отражалась тень Малой. Черное на темном.
Что-то звякнуло, упав на бетон. Плечи Малой сгребли в жарком, сильном объятии.
– Ты что, думала, я в тебя выстрелю? Да я никогда, слышишь? Никогда! Малая, я…
Окончание она не расслышала – в голос разревелась. Вцепилась в холодный нагрудник Энцо, зарылась пальцами в отросшие волосы. Прижалась щекой к липкой от пота и крови шее. Он пах землей и оружейной смазкой, бугрился твердыми карманами костюма. И что-то говорил, говорил…
– …давай со мной, – поймала она обрывок.
Кивнула.
– Ты же остановишь их? Мы остановим. Не надо войны.
Кивнула снова.
– Ты же не это дальнегалактическое говно. Ты – человек. Ты наша.
Малая все кивала, кивала, согласная на все.
Инферио зашептали в голове. Как нарастающий шелест песка, как пустая радиоволна, как жуки на мертвом теле…
К ним приближались.
Малая толкнула Энцо в сторону, и что-то ударило в грудь. Отбросило к стене.
Инферио взвыли, почуяв ее боль.
– Привет, декурион, – сказала Бритва. Слова донеслись глухо, будто со дна лифтовой шахты. Луций коротко кивнул, перебирая варианты ответа и возможных действий.
Выбрав самый безумный, он вытащил нейтрализатор из кобуры на бедре и стрельнул в охранника. Попал чуть выше ворота экзокостюма. Легионер упал, дернулся от заряда и утих.
Теперь у них пять минут.
Луций вскочил, коснулся обожженной шеи легионера. Пульс есть, жить будет. Травму тот получил несерьезную – просто шок, как Луций и рассчитывал. Он нажал кнопку под орлом на груди костюма охранника, проверил открывшийся карман. Как и думал, ключ от наручников и ключ-карта от двери лежали внутри.