Когда пробудились поля. Чинары моих воспоминаний. Рассказы

— Сам заткнись! — дрожа от ярости, закричал Дж. Дж. Шах.

Железнодорожник встал между ними.

В это время к стоянке подошел автобус другой линии, который всегда прибывал сюда в 11 часов 10 минут. И когда приехавшие увидели, что последний автобус на Варсаву еще не ушел, они бросились к нему.

— Входите, входите, — говорил Джунаркар, продавец манго, засовывая свою корзину под сиденье.

Кондуктор попытался остановить новый приток пассажиров, но его никто не слушал. Теперь те, кто сел раньше, старались подвинуться, чтобы дать место вошедшим. И скоро там, где было тридцать два пассажира, уже сидело сорок два. Кондуктор вышел из автобуса и сказал: «Я не разрешу ехать ни одному лишнему человеку».

— Теперь придется взять всех! — бросил Дж. Дж. Шах.

— Правильно, правильно, — поддержали его Джунаркар, патан-зеленщик и Бекаль.

Обернувшись к Джунаркару, железнодорожник сказал:

— Ну что ты кричишь? Ведь автобус рассчитан на двадцать восемь пассажиров. Кондуктор был согласен взять тридцать два. А теперь еще набился народ! Как может машина выдержать такую перегрузку? Пораскинь-ка мозгами!

— Да уж где нам! Видно, весь ум в тебя переселился, — с неприязнью глядя на перепачканную спецовку рабочего, ответил продавец манго и крикнул стоявшей около автобуса старухе: — Эй, мать! Заходи, заходи!.. Эта лошадка всех потянет.

Многие засмеялись. Кондуктор заскрежетал зубами и проговорил:

— Придется позвать полицию. — И он направился в находившийся поблизости персидский ресторан звонить в участок.

— Пусть ведет полицию, — процедил сквозь зубы Дарбар Сингх — флейтист. От него несло винным перегаром. — Чихать я хотел на полицию и на кондукторов! Все знают — Дарбар Сингх никого не боится! В день «холи» я разбил морду одному мадрасцу. Он, подлец, сказал, что стукнет меня, а стукнул я, да еще как! Кровь фонтаном! На другой день встречаю его в автобусе. Смотрю: голова перевязана. Я говорю: «Ты — мадрасец, а я — Дарбар Сингх, и прощайся с жизнью. Можешь звать полицию — на глазах у всех размозжу тебе башку…» — Тюрбан его съехал набок. Лицо стало багровым. — Какого черта этот негодяй не отправляет автобус?

Какой-то мужчина ответил ему:

— Он ушел за полицией.

— Ну и пусть идет. Пусть приводит кого угодно — Дарбар Сингх всем разобьет голову.

Кое-кто начал подзадоривать флейтиста:

— Вот это смелый человек, такой не струсит, против десятерых устоит!..

— Спросите, спросите у того мадрасца. Он сказал мне: «Ты ударил меня?» Я ответил: «Да, я тебя ударил. Сегодня ударил и завтра могу ударить. Меня зовут Дарбар Сингх. Я флейтист, весь Бомбей меня боится…»

Джунаркар сказал:

— Ну, я ему покажу, этому кондуктору, с кем он имеет дело.

Тут всех словно прорвало. Каждый рассказывал о своей смелости. Только один железнодорожник молчал. Окружающие даже не замечали его. Я тоже не обращал на него внимания и разглядывал седую старую женщину-синдхи, которая в молодости была, должно быть, очень красива. Рядом с ней сидела чета новобрачных, приехавшая другим автобусом. Они забыли обо всем на свете и любовались только друг другом. Да, молодая женщина была красива!..

Передо мной вдруг возник образ другой девушки, столь же прекрасной, которую я встретил однажды в Бомбее лет десять назад. Я перенесся мысленно в те годы.

По-прежнему ли красива моя любовь? К кому обращает теперь свой взор?.. О, зачем сейчас, в тишине ночи, как отзвук уходящего вдаль поезда, возвратились и разбудили меня воспоминания о пережитом в двадцать лет? Воспоминания об ушедшей любви. К чему? Ведь ничего не осталось: ни роз, ни звезд, ни поцелуев… Только последний автобус, отправки которого я жду…

Я взглянул на молодых людей. Нет-нет, это не она! Конечно же, не она… Я отвернулся и начал смотреть в окно.

Кондуктор возвратился с полицейским инспектором и тремя дорожными полицейскими. Все сразу приумолкли, лица испуганно вытянулись. Джунаркар и Дарбар Сингх, которые хорохорились больше всех, мгновенно утихли, как зайцы перед питоном. Дж. Дж. Шах несколько раз отер со лба пот. Его жена что-то говорила ему шепотом на гуджарати, по-видимому, успокаивала.

Войдя в автобус, инспектор тут же приступил к делу.

— Почему столько народу? Прошу лишних освободить места…

Все молчали.

Тогда он обратился к кондуктору:

— Кто сел в автобус позже остальных?

Кондуктор указал на Дж. Дж. Шаха.

— Вот он!

— Кондуктор врет, господин инспектор! — ответил Дж. Дж. Шах, сжимая кулаки. — Я уже давно сижу здесь вместе с женой, спросите ее… — Он кивнул на жену.

Инспектор усмехнулся.

— Сказано выходи — значит, выходи!

— Но…

— Никаких «но»!

— Но со мной моя жена.

Госпожа Шах сказала:

— Я доеду домой одна, не спорь.

Дж. Дж. Шах осуждающе посмотрел на жену и прошипел:

— Я редактор газеты «Нав Бхарат» — представитель общественности, и этого так не оставлю!

— Ну вот что, — сказал полицейский инспектор, обращаясь ко всем сразу. — Я устал не меньше вас и должен был давно уже смениться. Но тут пришел кондуктор. Не задерживайте меня, говорите быстрей, кто пришел позже.

Все молчали.

Кондуктор посмотрел на Джунаркара и сказал:

— И этот тоже.