Когда приманка сработала

— Buenas noches, Габриэлла, — сказала она. — Как там у вас дела?

Габриэлла ответила бодрым голосом:

— Хорошо, — сказала она. — Намного лучше. Приходила Кристал, они с Эприл делали домашнюю работу. Потом Эприл немного посмотрела телевизор и пошла спать.

Райли вздохнула с облегчением.

— Спасибо, Габриэлла. Если будут какие-то проблемы, звони.

— Обязательно.

Райли положила трубку и сидела, глядя перед собой. Она вспомнила, что ещё сказал Волдер: «Мне плевать, куда вы пойдёте, главное, подальше отсюда».

В её голове родилась идея. Есть одно место, куда она может поехать, есть человек, который может ей помочь. Она поклялась себе больше никогда туда не ездить и не встречаться с ним, но теперь она отчаялась настолько, что передумала. Она завела двигатель и поехала на север, в ночь.

Глава сорок вторая

Райли терпеть не могла свои визиты в Синг-Синг. Одно лишь прохождение всех процедур безопасности, которые включали обычный осмотр, снятие всех драгоценностей и металлических предметов, включая пряжки ремней, обнюхивание собаками, ищущими наркотики, было унизительно и оскорбительно.

«Хорошо хоть перестали заставлять полностью раздеваться», — подумала Райли.

Она приехала в Оссининг, штат Нью-Йорк, ещё до рассвета. Тут она вздремнула в машине, заскочила позавтракать в кофейню, а потом связалась с сотрудниками Синг-Синга, известив их, что хочет встретиться с их заключённым. Она умылась и причесалась, но всё равно чувствовала себя взъерошенной.

Теперь ей казалось, что приезд сюда был чудовищной ошибкой. Но уезжать не было никакого смысла — по крайней мере, сейчас.

К тому времени, когда она прошла все досмотры и её проводили в комнату встреч, с ней не осталось практически ничего из того, что она принесла с собой, кроме папки с фотографиями жертв. Она надеялась, что этого хватит.

Охранник ввёл её в знакомую комнатку со стенами кремового цвета и зарешёченным окном. Там за стального цвета столом уже сидел Шейн Хэтчер, на носу у него была пара маленьких очков для чтения.

Это был крепкий пятидесятипятилетний афроамериканец. На первый взгляд он не казался особенно угрожающим, но Райли слишком хорошо его знала. В банде, в которой он состоял в молодости, его называли «Цепной Шейн». Он до смерти забивал своих жертв цепями и был настолько жесток, что вряд ли когда-нибудь мог покинуть тюрьму.

Он улыбнулся ей.

— Садись, — сказал он с ноткой иронии в голосе. — Чувствуй себя как дома. Жаль, что я не могу ничего тебе предложить, но, как тебе известно, образ жизни у меня здесь спартанский. Я уверен, что ты поймёшь.

Она села напротив него за стол. Несколько неловких мгновений они просто смотрели друг на друга.

— Сочувствую твоей потере, — наконец произнёс он.

Райли не сразу поняла, что он говорит об её отце.

— Это вовсе не было потерей, — сказала она твёрдо.

— О, было, было, — на удивление мягко сказал Хэтчер. — Он воспитал тебя такой, какая ты есть — ему ты обязана своими и хорошими, и плохими чертами. А теперь в твоей жизни образовалась большая пустота. Может быть, ты её ещё не почувствовала, но обязательно почувствуешь позже. Ты ходила на похороны? Нет, не могу тебя там представить. Что ты чувствуешь по этому поводу?

Райли ничего не ответила. У неё появилось странное чувство, что Хэтчер напрашивается на искреннюю симпатию. Она надеялась, что ошибается. Ей не хотелось и думать об эмоциональной связи между ними.

— Давай перейдём к делу, — сказала она.

— Что ж, давай. Так почему его называют «часовой убийца»?

Райли открыла папку и разложила по столу фотографии.

— Ну, это моя личная теория, в которую никто не верит, — сказала она, указывая на фотографии. — Посмотри на расположение тел, на их руки. Мне кажется, что они символизируют стрелки часов. Видишь? Пять часов, шесть, семь, восемь и девять.

Хэтчер посмотрел на фотографии через очки с явным интересом.

— О, да, — сказал он. — Я вижу. Ты совершенно права, а те, кто тебе не верят, дураки. Но есть и ещё кое-что.

Он указал на стрелки, напечатанные в уголке каждой фотографии.

— Что это значит? — спросил он.

— Они обозначают север, — ответила Райли.

У неё появилось предчувствие, что сейчас что-то всплывёт.

— Давай повернём их туда, — предложил Хэтчер.

Райли повернула фотографии так, что теперь все стрелки указывали в противоположное от неё направление. Она вспомнила странное ощущение, которое появлялось у неё на местах преступлений — её удивляло, что, хотя тела тщательным образом расположены, они никак не связаны со своим окружением. Но теперь она начала понимать, что ошибалась.

— Представим, что стол — это карта, а ты сидишь на юге, — сказал Хэтчер.

Райли представила карту и положила каждую фотографию в соответствии с местом обнаружения изображённой на ней жертвы. Она охнула. Теперь всё стало ясно.

Фотографии образовали нижнюю часть циферблата, а каждое тело располагалось в точности, как стрелки часов, которые показывали в разных направлениях — пять часов, шесть часов, семь часов, восемь часов, девять часов.