Когда прилетит комета

Спустя мгновение из зарослей донеслись сначала отдельные ноты, потом несколько нот сразу, потом пассажи и трели. Козявки, древесные феи и водяные привидения примолкли и подошли на лужайку послушать.

— Красивая песня, — одобрили они. — Под такую отлично танцуется.

— Мама, смотри, генерал, — какой-то малыш показал на Муми-тролля.

Всё семейство подошло полюбоваться на медаль.

— Какая ты пушистенькая, — с восхищением сказали они Снорочке. Древесные феи по очереди посмотрелись в зеркальце с рубиновой звездой, а привидения нарисовали свои мокрые родовые знаки в Снорковой тетради.

И вот звуки за кустом сложились в мелодию «Нацепим бантики на хвост», и все ноты теперь были на месте, и Снусмумрик с кузнечиком вышли из-за куста и заиграли во всю мочь. Поднялась суматоха, все засуетились в поисках пары. Наконец каждый нашёл того, с кем хотел танцевать, и пары закружились по площадке.

— Ты отлично танцуешь, — сказала Снорочка. — Что это за танец?

— Мой собственный, — отвечал Муми-тролль. — Я сам только что его выдумал!

Снорк выбрал водяную деву с шелковником в волосах, но никак не мог попасть в такт. Снифф кружился с самой мелкой малявкой и ощущал себя ужасно большим. К тому же малявка явно влюбилась в него по уши. Комары танцевали на свой лад, и из всех лесных уголков к танцплощадке подползали, притопывали и прискакивали всё новые зрители и гости. Никто из них не думал о комете, одиноко пылающей в чёрном ночном космосе.

Около полуночи выкатили большие бочки с яблочным вином и каждому выдали по маленькому берестяному стаканчику.

Светляки сползлись в один большой шар посередине танцплощадки, и все уселись вокруг светящегося шара, ели хлеб и пили вино.

— А теперь давайте рассказывать истории, — сказал Снифф. — Вот ты, малявка, знаешь какую-нибудь историю?

— Нет, — ответила малявка, стесняясь. — Разве что одну…

— Ну расскажи, — предложил Снифф.

— Жила-была лесная крыса, которую звали Пимп, — проговорила малявка и застенчиво прикрыла мордочку лапками.

— А дальше? — подбодрил её Снифф.

— Это конец, — прошептала малявка и зарылась в мох. Все захохотали как сумасшедшие, а привидения застучали хвостами в барабаны.

— Сыграйте какую-нибудь песенку, которую можно насвистывать, — попросил Муми-тролль.

— Может, «Тарира-рарира»? — предложил Снусмумрик.

— Нет, эта слишком грустная, — возразила Снорочка.

— Всё равно отличная подсвистывательная песня! — сказал Муми-тролль.

Снумумрик заиграл.

Муми-тролль свистел, а остальные подпевали:

Тарира-рарира,
Как зябко и сыро
После пяти.
Бредут одиноко
Усталые лапки,
И дом не найти[1].

Снорочка вздохнула.

— Ну вот, теперь мне грустно, — сказала она. — Это совсем как про нас. У нас усталые лапки, и мы всё не дойдём до дома.

— Лапы у тебя устали, потому что ты слишком много танцевала, — сказал Снорк и допил своё вино.

— Не грусти! — воскликнул Муми-тролль. — Мы скоро дойдём! Придём — а у мамы уже и завтрак готов, и она скажет: подумать только, у вас всё получилось, а мы скажем: ты даже не представляешь, что нам пришлось пережить!

— И у меня будет жемчужный браслет, — шепнула Снорочка. — А из одной жемчужины сделаем тебе булавку для галстука.

— Ладно, — сказал Муми-тролль. — Правда, я редко ношу галстуки.

— А одну жемчужину я повешу на шею своей тайне, — решил Снифф. — У меня ведь есть тайна, которая начинается на К и кончается на А, и она везде ходит за мной по пятам! Она сейчас повсюду ищет меня…

— А вторая буква, случайно, не И? — спросил Снорк.

— Не скажу! — завопил Снифф. — Отгадывать нельзя!

Снусмумрик играл одну песню за другой — колыбельные, вечерние и прощальные. Мелкий народец и привидения понемногу уползали обратно в лес. Древесные феи исчезли, Снорочка уснула с зеркальцем в лапах.

Наконец песни смолкли, и на лужайке стало тихо. Светляки погасли, и медленно-медленно наступило утро.

Глава седьмая

Пятого августа не пела больше ни одна птица. Тусклое солнце едва светило. Зато комета висела над лесом и была уже с колесо от телеги, и вокруг неё горело огненное кольцо.

У Снусмумрика пропало настроение наигрывать мелодии. Он шёл поодаль и раздумывал. Остальные тоже молчали. Только Снифф время от времени попискивал и жаловался на головную боль. Стало очень жарко.

Деревья кончились, и открылся пустынный пейзаж — длинные песчаные дюны, мягкий песок и кое-где за́росли песколюбки. Муми-тролль остановился и понюхал воздух.

— Не пахнет морем, — сказал он. — Только какой-то гадостью…

— Это, наверное, пустыня, — мрачно сказал Снифф. — Здесь и останутся наши косточки, и никто их никогда не найдёт. У меня голова болит!

Идти по мягкому песку было трудно. Они брели вперёд, то поднимаясь по холмам, то спускаясь.

— Смотрите-ка, хаттифнаты, — сказал Снорк.

Вдали двигалась через дюны длинная цепочка хаттифнатов. Они упрямо смотрели на горизонт и беспокойно помахивали лапами.

— Идут на восток, — заметил Снорк. — Надо, наверное, и нам идти следом. Их ведёт инстинкт, как вы понимаете.