Когда падает пепел (ЛП)

— Я сделал это не поэтому, — я скользнул пальцами по внутренней стороне бедра Аликс. — Мы с тобой в одной команде; мы хотим только лучшего для этой девушки.

Говоря это, я смотрел на Аликс, хотя мои слова предназначались Роуз. Но то, что я собирался сказать, должно было быть сказано непосредственно ей, поэтому я поймал ее взгляд и произнес:

— Я никогда не причиню ей вреда, даю слово.

Роуз облокотилась на край стола.

— К твоему сведению, мужчина до тебя сказал то же самое.

— Роуз, — прошипела Аликс.

Это было предупреждение.

И я его не пропустил.

— Я лишь хочу сказать, что ты даешь мне обещание, которое, возможно, не сможешь выполнить, — добавила Роуз.

Мне было все равно, кто был в жизни Аликс до меня.

Мне было все равно, что он обещал.

Он не был мной.

Мой пристальный взгляд усилился. В моем голосе зазвучала серьезность того, что я собирался сказать, и я выдал ей всю честность, которая у меня была:

— Я хочу быть ее солнечным днем.

Выражение лица Роуз изменилось.

Смягчилось.

Большинство не увидели бы этого, но я увидел.

Помедлив, она переключила свое внимание на Аликс и сказала:

— Он мне нравится.

Может быть, Роуз не до конца мне поверила.

Но она поверит.

Потому что я ей это докажу.

СОРОК ДВА

АЛИКС

НАШИ ДНИ

Примерно через неделю после нашего ужина с Роуз, который стал тем самым вечером, когда Смит официально завоевал расположение моей лучшей подруги, он пригласил меня на обед в свой офис.

Прошло не так много времени с нашей последней встречи.

Я была у него всего две ночи назад и осталась до следующего утра.

Поскольку Роуз упомянула, что последний мужчина, с которым я была, причинил мне боль, я ожидала, что Смит спросит о нем. И, если спросит, я хотела подготовить убедительную историю, особенно для того, кто привык зарабатывать на жизнь препарированием лжи.

Сказать ему правду было невозможно.

Нет, если я хочу, чтобы все продолжалось так, как было.

Но что стало еще очевиднее за последующие дни, так это то, что Смит совершенно не похож на Дилана. Он не давил. Он не задавал слишком много вопросов. Он позволял мне раскрыться в моем собственном темпе, и его терпение было причиной того, что я впускала его глубже.

Что касается его, то, как только я пришла в офис, я поняла, что он погружает меня прямо во тьму своего прошлого, когда он поднял глаза от своего стола и спросил:

— Ты не против пообедать в Роксбери?

Я обхватила руками подлокотник кресла и сжала.

Смит доверял мне свои секреты.

Это было очень сложно переварить.

— Ты уверен, что это то, чего ты хочешь?

— Это вообще-то я должен у тебя спросить, — сказал он.

Мне больше не нужно было думать над ответом на этот вопрос.

Мои чувства к Смиту были настолько сильными, даже в те ночи, которые я проводила с Диланом.

— Да, — сказала я. — Я этого хочу.

Он встал из-за стола и подождал, пока я возьму его за руку, а затем мы с ним прошли через приемную. Спустились на лифте в гараж и забрались в его машину. Он сделал музыку потише, кондиционер — на полную мощность.

— Дай мне знать, если замерзнешь, — сказал он, выехав из гаража и свернув на дорогу.

— Я не замерзну, — взглянула на него я. — Ты это знаешь.

Выражение его лица сказало мне, что он не забыл, как сильно я люблю холод.

Смит просто был внимателен.

Потому что он был из тех людей, которые постоянно заботились о том, что мне нужно.

И он доказывал мне это каждый раз, когда я была с ним.

Я потянулась через сиденье и накрыла своей ладонью его руку.

Я не привлекала внимания к тому, что делала.

Я ничего не сказала.

Просто хотела, чтобы он знал, что я здесь.

Чтобы дать его мыслям прийти в нужное русло, я молчала почти всю дорогу. Мне был хорошо знаком маршрут до Роксбери, поэтому я знала, как близко мы находимся. Я ездила по этому маршруту бесчисленное количество раз, за рулем машины скорой помощи и в качестве пассажира.

Когда мы были в нескольких кварталах отсюда, окружающая среда начала меняться. На зданиях появилось больше граффити, на обочинах улиц — больше мусора. Люди разбивали палатки на тротуарах, сложив пожитки в продуктовые тележки.

Когда мы съехали с главной дороги и оказались в гуще района, я начала узнавать многие парадные двери. Это было то, что я никогда не забуду — цвет, ручка, стиль орнаментов.

Именно здесь медики ждали, пока нас впустят внутрь, и на что мы смотрели, пока не распахнется дверь.

— Там я учился в средней школе.

Я посмотрела на кирпичное здание, на которое он указывал, и прочитала выгравированную у входа вывеску.

Это была одна из самых неблагополучных средних школ в Массачусетсе.

Я никогда бы не подумала, что этот мягкий человек ее окончил.

— Это была моя первая работа, — сказал он после того, как свернул на улицу, и мы проехали мимо магазина. — Я пополнял запасы на полках. С трех до шести каждое утро, а по выходным смена была длиннее.

Я хорошо знала этот магазин. Я работала с несколькими пациентами на парковке.

Смит повернул налево на приближающемся знаке «Стоп» и через два квартала снова остановился на обочине.

Он молчал.

Я не смотрела на него. Не хотела оказывать на него такое давление.

Он заговорит, когда будет готов.