Когда он был порочным

– Не хочешь ли выпить чаю? - Она сделала движение в сторону чайника из тонкого фарфора, стоявшего на столике в другом конце комнаты. - Мой совсем остыл, так что «л я позвоню, чтобы нам принесли свежего.

– С удовольствием выпью, - сказал он.

– Полагаю, ты разлюбил наш чай после стольких-то лет в Индии, - заметила она, вставая и направляясь к шнурку звонка.

– В Индии все просто другое, - сказал он, также поспешно поднимаясь на ноги. - Не знаю, как объяснить это, но ничто не имеет такого вкуса, как наш английский чай.

– Может, все дело в качестве воды?

– Может, все дело в качестве дамы, разливающей чай? Она засмеялась:

– Вам, милорд, необходимо жениться. И немедленно.

– В самом деле? Почему же?

– Потому что сейчас ты являешь собой ужасную угрозу для всех незамужних женщин.

Он вновь не удержался от игривой реплики:

– Надеюсь, вы и себя включаете в их число, Виолетта. И тут в дверях раздался голос:

– Ты что, флиртуешь с моей матерью?

Это была Франческа, разумеется, облаченная в безупречно идущее ей бледно-голубое утреннее платье, украшенное довольно затейливо брюссельским кружевом. Вид у нее был такой, словно она намеревалась проявить к нему строгость.

Но не слишком в этом преуспела.

Майкл смотрел, как обе дамы усаживаются, и на губах его заиграла таинственная усмешка.

– Я объездил весь мир, Франческа, и могу заявить без всяких оговорок, что редко мне встречались женщины, с которыми я бы флиртовал с большим удовольствием, чем с твоей матерью.

– Я приглашаю тебя отужинать сегодня с нами, - заявила Виолетта, - и предупреждаю, что не приму никаких отказов.

– Весьма польщен, - ответил, посмеиваясь, Майкл.

– Ты неисправим, - проронила Франческа.

Он ответил ей невыразительной улыбкой. Все хорошо, решил он. Утром все пошло именно так, как он и надеялся: и он, и Франческа постепенно вживались в свои прежние роли. Он снова был бесшабашным покорителем сердец, а она делала вид, что бранит его, то есть все было так, как и до смерти Джона.

Вчера ночью он просто растерялся. Он не ожидал встретить ее. И не сумел заблаговременно привести в порядок свое «общественное лицо».

И не то чтобы все было наигрышем. Он и на самом деле всегда был склонен к бесшабашности и, вероятно, действительно был неисправимым сердцеедом. Мать его по крайней мере любила повторять, что он очаровывал дам уже в возрасте четырех лет.

Просто когда он был с Франческой, было жизненно важно, чтобы этот аспект его личности доминировал, не давая ей возможности увидеть то, что таилось глубже.

– Какие же у тебя планы теперь, когда ты вернулся? - спросила Виолетта.

Майкл обернулся к ней, зная, что на лице его изображено смущение.

– Да я, в сущности, не знаю, - сказал он, со стыдом думая, что это чистая правда. - Полагаю, некоторое время уйдет на то, чтобы понять, что именно потребуется от меня в моей новой роли.

– Франческа может очень помочь тебе в этом отношении, - заметила Виолетта.

– Если она сама пожелает, - спокойно сказал Майкл.

– Ну разумеется, - подтвердила Франческа и чуть подвинулась, чтобы пропустить горничную с подносом, - ты можешь рассчитывать на меня во всем.

– Однако быстро у вас все, - пробормотал Майкл.

– Я жить не могу без чая, - объяснила Виолетта, - пью его день-деньской. И потому прислуга теперь все время держит на плите кипящий чайник.

– Ты будешь пить? - спросила Франческа, взявшая на себя обязанность разливать чай.

– Да, спасибо, - ответил Майкл.

– Никто не знает Килмартин так хорошо, как Франческа, - заявила Виолетта с гордостью матери-наседки. - Она будет тебе неоценимой помощницей.

– Я не сомневаюсь, что так оно и есть, - отозвался Майкл, принимая чашку из рук Франчески. Она не забыла, как он пьет чай - с молоком, без сахара. Почему-то это было ему безмерно приятно. - Она была графиней Килмартин в течение шести лет, а в последние четыре года еще и «графом» в придачу. - Заметив изумленный взгляд Франчески, Майкл пояснил: - Если не номинально, то во всех прочих отношениях. Ну же, Франческа, ты не можешь не понимать, что это чистая правда.

– Я…

– И это к тому же комплимент, - добавил он. - Я у тебя в таком долгу, что вряд ли когда-нибудь смогу отплатить. Я никогда бы не смог позволить себе столь продолжительного отсутствия, если бы не знал, что поместья находятся в таких умелых руках.

– Спасибо, - пролепетала она. - Поверь, это совсем не затруднило меня.

– Возможно, но все равно моя благодарность не знает границ. - И он поднес чашку к губам, давая возможность дамам вести беседу так, как им заблагорассудится.

Что они и сделали. Виолетта принялась расспрашивать его о пребывании в Индии, и он сам не заметил, как принялся рассказывать о дворцах и принцессах, караванах и карри. Правда, он умолчал о мародерах и малярии, сочтя, что это неподходящие темы для дамской гостиной.

А вскоре он вдруг понял, что сам получает от разговора несказанное удовольствие. И пока Виолетта рассказывала что-то о бале, на котором она была в прошлом году и где все было устроено «по-индийски», он подумал, что, возможно, принял верное решение.

Может, дома действительно будет неплохо.

***