Когда мы встретились (ЛП)

Кто давал ей полотенце, как только она выходила из душа?

Я.

Кто бежал в аптеку за презервативами для того парня, который занимал ее кровать?

Опять же, я.

Однажды мне пришлось понюхать ее подмышки, прежде чем она вышла на подиум, чтобы убедиться, что от нее не пахнет обычным человеческим потом. К сожалению, это даже не самое худшее, через что я прошла, чтобы заслужить ее расположение. Но я никогда ей не нравилась. Я из тех людей, которые хотели дружить со всеми, особенно с Тарой Томас. Все хотят стать ее другом, потому что это означает, что они станут частью вожделенной толпы.

До сих пор. Пока я не сломалась. Нить оборвана. Линия перейдена, я закончила.

Вы знаете почему?

Я застукала маму в постели с моим парнем. Знаете, кто еще спал с ним?

Тара.

Хотя я не удивлена, где-то между словами моей мамы «это не то, что ты думаешь» и Тарой, которая смеялась мне в лицо, когда я рассказала ей об этом, я решила, что с меня хватит жить ради Камиллы.

И я не могу терпеть Тару. Конечно, она — все, чего хочет модельная индустрия. Высокая, красивая, продала свою душу дьяволу, а Prada не носит. Его зовут Феликс, ее агент, и он владеет ее задницей, хочет она это признавать или нет. Конечно, вечеринки — это хорошо, бесплатная одежда и особняк, но какой ценой?

Она не может даже изменить цвет волос без спроса и должна забыть о такой еде, как чизбургер. Не-а. Они измеряют ее жировую массу, и если она набирает хоть унцию, никакой еды для нее.

Послушайте, я не трусиха. Но я устанавливаю черту дозволенного в некоторых вещах. Например, на меня нельзя пи́сать. Да, такое тоже случалось. Не с Тарой, а с другими моделями. Длинная история, и не стоит того, чтобы тратить на нее время. Но это, безусловно, объясняет, почему я живу в пятистах милях от холмов Голливуда и той привычной Сансет-Стрип (прим. пер.: The Sunset Strip — это участок бульвара Sunset протяженностью 2,4 км от Восточного Голливуда до Беверли-Хиллз), где я выросла, и планирую туда никогда не возвращаться.

Я больше не хочу такой жизни. Меня обманывали, стыдили, обвиняли и предавали. Грабили, опрыскивали перцовым баллончиком, на меня блевали, и все это до того, как мне исполнился двадцать один год. Добро пожаловать в жизнь личного помощника. Это ужасно, никому не рекомендую.

— Кейси! — кричит Тара. — Клянусь богом, если тебя не будет здесь в течение часа, ты никогда больше не будешь работать в модельной сфере.

Смеюсь, пережевывая конфеты Sour Patch Kids, которые ела в течение последнего часа.

— Дорогая, ты знаешь, кто мои родители? В прошлый раз, когда я проверяла, они были круче тебя, и, кроме того, я не хочу иметь ничего общего с другой моделью в своей жизни. Тебя хватило, чтобы погубить меня.

— Ты такая драматичная. — Она вздыхает. — Без разницы. Ты уволена.

— Мило, но я уже уволилась.

А потом она вешает трубку, и мои губы окрашивает первая улыбка с тех пор, как я покинула эту убогую квартиру над индийским рестораном, из-за которого моя одежда пахла карри.

Это может непредсказуемо, но раньше мне было интересно, что чувствуют птицы, когда летают в небе.

Свободу?

Удовлетворенность?

Наверняка, паря в воздухе и всеми видами в поле зрения, они что-то чувствуют.

Когда в последний раз я чувствовала что-то, кроме недовольства?

Вероятно, за день до того, как я вошла в комнату, полную мужчин, и мне сказали, что я никогда не стану той, кого желает мир. Я не была принцессой, о которой мечтали родители. Поскольку они публичны, для них это было неприемлемо. Я морила себя голодом в течение многих лет, у меня развилось серьезное расстройство пищевого поведения, которое в какой-то момент привело к почечной недостаточности, и при росте пять футов девять дюймов (прим. пер.: примерно 1,75 см) я едва весила сто десять фунтов (прим. пер.: примерно 50 кг). А после работы на Тару Томас у меня появился синдром посттравматического стресса.

Если вы поклоняетесь материализации, моделям, актерам, певцам, всем, кто живет на этих холмах, то не стоит. Они все кучка наркоманов. Просто их выбор лекарств немного отличается.

Слава.

Она смертоносна и убивает внезапно, когда никто не видит.

И в этом разница между моей и их жизнью. Я бы не стала молча уходить в тень и становиться той версией, которой они хотели меня видеть. У этой девушки есть крылья, и она мечтает о южных закатах, где парни целуют тебя в лоб и называют любимой прямо перед восходом солнца.

Я презираю сказки. Я не верю, что они правдивы, а скорее являются чьим-то пересказом и, возможно, вымышленным рассказом о любви, которую хотелось бы иметь.

Где та часть, как главный герой изменяет героине с ее мамой, а затем называет сумасшедшей из-за того, что она слишком остро реагирует?? Хм? Почему этого нет в вашей гребаной сказке?

Возможно, это как-то связано с тем, что это моя жизнь, а не сказка.