Когда мы упали

– Сегодня вечером у нас дома она свалилась в обморок от слабости. Она… Черт, Карилло, у нее опасная анорексия. Ее положили в больницу.

Мне показалось, будто кто-то пробил дыру у меня в груди. У нее случился рецидив. Черт! Рецидив! Я ведь видел признаки, но решил, что, если Лекси не придется волноваться из-за Холмчих, с ней все будет в порядке… ЧЕРТ!

– Где она?

Роум дернул головой.

– Палата пятнадцать. Но ей плохо, Остин. Она выглядит просто ужасно.

– Что такое анорексия, Остин? – спросил Леви, и я взглянул на застывшее лицо брата.

Глубоко вздохнув, я пояснил:

– Она морит себя голодом, Лев. Не позволяет себе есть.

Леви недоуменно нахмурил брови.

– Но почему… Зачем ей морить себя голодом?

Обняв его за плечи, я проговорил:

– Потому что Лекси больна. И уже давно. Она считает себя не такой, как видим ее мы… красивой… идеальной.

Касс вскочила со стула и метнулась ко мне, подбежав практически вплотную.

– Так что там с ней?

Я нахмурился и повторил свои слова.

– Лекси с шестнадцати лет страдает анорексией. Она в достаточной степени сумела победить болезнь и поступить в университет, но в этом году ей вновь пришлось нелегко.

– И откуда, черт возьми, ты это знаешь? – возмущенно воскликнула Касс, словно бы ее оставили в стороне от какого-нибудь великого заговора.

– Потому что мы встречались несколько месяцев, и она мне рассказала! Мы с ней говорили обо всем. Черт, да я ушел лишь потому, что оказался недостоин Лекси, Касс. И хотел уберечь ее от той дряни, с которой мне пришлось связаться ради семьи. Но я безумно люблю ее! Тебе достаточно такого ответа? Я оставил Лекси, потому что люблю!

Нижняя губа Касс задрожала, глаза наполнились слезами.

– Ты ее любишь?

– Обожаю, Касс. Она все для меня. Но моя жизнь покатилась под откос. И мне не хотелось тащить с собой вниз и Лекси. – Подняв голову, я притянул Леви ближе. – Останься здесь, с Ромом. Мне нужно увидеть эльфенка.

Роум взял Леви за руку.

– Посиди с нами, малыш.

Молли встала и обняла Леви за плечи, но брат не сводил с меня глаз.

– Здесь мама и Лекси, Остин. – Он опустил взгляд и уставился в пол. – А что, если мы потеряем обеих?

Я подошел к Леви и посмотрел ему прямо в глаза.

– Не стану лгать тебе, малыш. Мама в очень плохом состоянии. Мы знали, что этот день настанет. Но эльфенок… – Я глубоко вздохнул, изо всех сил пытаясь сдержать слезы. – Я сделаю все возможное, чтобы Лекси выжила.

У Леви затряслась нижняя губа, и он прошептал:

– Клянешься?

– Lo guiro, – выдохнул я.

Практически выбежав из комнаты, я направился по коридору к палате номер пятнадцать. Дверь оказалась закрыта. У меня перехватило дыхание.

Три шага.

И я войду в эту дверь.

И увижу эльфенка… свою девочку, что серьезно больна анорексией.

В голове крутились мысли о том, как она могла бы выглядеть. Но когда, затаив дыхание, я распахнул дверь, открывшаяся передо мной картина превзошла самые худшие ожидания.

Я замер на пороге и со слезами на глазах смотрел на лежавшую на кровати девушку. Не более чем обтянутый кожей скелет с поредевшими черными волосами и бледно-синими тонкими безжизненными губами.

Вокруг нее пищали аппараты, из тела выходили трубки, тянувшиеся к пакетам с жидкостью. Я не думал, что найду в себе силы видеть Лекси в таком состоянии. Но откуда-то набрался храбрости и заставил непослушные ноги двигаться вперед, шаг за шагом.

Один… два… три… четыре…

Когда я смотрел на лежащего на кровати эльфенка, глаза застилали слезы. Il mio piccolo folletto rotto… Моя маленькая сломанная эльфийка.

Лекси неотрывно смотрела куда-то в дальний угол комнаты. Я неуклюже опустился на стул рядом с ней и, глядя на крошечное тело, провел пальцем по ее руке. Она даже не вздрогнула. И не повернулась ко мне.

– Эльфенок, – прошептал я, и в стерильной палате мой спокойный голос прозвучал, словно крик.

Я обхватил руки Лекси своими и чуть не вздрогнул, настолько холодной по сравнению с моей казалась ее кожа. Я чувствовал каждую косточку, каждый сустав. И поверить не мог, насколько быстро она исхудала за последние несколько недель. Должно быть, она ничего не ела.

– Эльфенок, пожалуйста… посмотри на меня, – молил я, и в конце концов Лекси повернула ко мне голову. Я чуть не отпрянул от потрясения.

Ее бледно-зеленые глаза стали тусклее, чем обычно, и на худеньком личике казались слишком большими. На впалых щеках виднелись лоскутки сухой кожи, черты лица заострились, будто бы она намеренно подвела выступающие кости черными румянами. На шее резко выдавались сухожилия, а ключица торчала почти под невозможным углом.

– Эльфенок… черт. Эльфенок… – прошептал я, и по лицу потекли слезы. За ее бледными глазами была пустота. Ни проблеска эмоций, ни даже узнавания. – Поговори со мной, эльфенок.

Опять ничего.

Машина принялась беспрерывно пищать, и Лекси отвернулась.

Испугавшись, я вскочил на ноги и, взяв за подбородок, повернул ее лицо к себе.

– Поговори со мной, эльфенок, пожалуйста. Прости меня. Я чертовски сожалею. Я ушел, поскольку думал, что для тебя так будет лучше. Я и не предполагал, что может случиться подобное! Наоборот, пытался это предотвратить!