Когда мы состаримся

— Ну, с чем пожаловал, дружок? — поинтересовался советник тем бодрым, преувеличенно дружелюбным тоном, каким детям дают понять, что они ещё не доросли до серьёзного обращения.

— Лоранд уехал, дорогой дядюшка, — ответил я с трудом, будто могильная плита навалилась мне на грудь.

— А, ты уже знаешь? — сказал он, надевая шёлковый шлафрок с цветочками.

— И вы тоже? — спросил я в ошеломлении.

— Что Лоранд скрылся? — переспросил дядюшка, невозмутимо завязывая шёлковые шнуры на шлафроке. — Я даже больше знаю: вместе с ним скрылась и моя жена со всеми своими бриллиантами. И несколько тысяч форинтов, что были в доме, тоже исчезли вместе с твоим братцем, помахали ручкой.

Как я выбрался на улицу после этих слов, открыли ли мне двери, проводили или вытолкали, не помню. Очнулся я только от громких восклицаний Мартона, схватившего меня за руку:

— Ну-ну, герр вице-губернатор! Что же это вы идёте, даже не взглянете? А я сижу тут, в корчме, дожидаюсь, подумал уж, и вас загребли. Ну, что случилось? Да вы на ногах не стоите!

— Ох, Мартон, плохо, — пробормотал я.

— Да что такое?

— Ох, никому не скажу.

— Никому? Как это никому! Можете не говорить герру Бротфрессеру[103] (так назвал он «профессора» Шмука), можете не говорить герру полицмейстеру, но Мартону, старому Мартону! Проболтался когда-нибудь старый Мартон? А он ведь немало слышал такого, о чём стоило бы порассказать; но разве сплетничал он когда? Ябедничал про вас, про подмастерьев или про кого другого? А вдруг да смогу чем-нибудь пособить?

И столько сердечности было в его упрёках… а мне, а я, утопающий, любой соломинке был рад.

— Ну, что вам старикан-то, коллега мой, сказал? «Коллегой» я потому его зову, что у меня волосы будто парик, а у него парик как волосы.

— Сказал, что больше моего знает, — уцепился я за его руку. — что Лоранд не просто скрылся, но и жену его похитил.

Услышав это, Мартон закатился смехом. Схватясь за живот и согнувшись в три погибели, принялся хохотать, как одержимый. Потом повернулся задом наперёд и другой конец улицы огласил хохотом, словно весь квартал желал рассмешить.

— Славно над ним подшутил, — вымолвил он наконец, чем я был немало скандализован.

— Но кроме того, сказал, что он и деньги унёс.

Мартон выпрямился и принял очень серьёзный вид.

Это уже хуже. Это уже «malum»,[104] как сказал бы папаша Фромм. И что же вы думаете теперь делать?

— Думаю, что это неправда. И попробую отыскать Лоранда, куда бы он ни скрылся, хоть на край света.

— Ну, и если отыщете?

— Отыщу — схвачу за руку, и пусть попробует эта женщина отнять его у меня.

— Teufelskerl![105] — ударил Мартон меня по спине. — Вон он что затевает! Другому какая печаль, пускай куда угодно увозит брата красотка! А он нет, он между ними хочет встать. Очень хорошо. Так, значит, на поиски? Ну и как вы думаете за них приняться?

— Не знаю.

— Нет, покажите, покажите, чему вы там, в гимназии, научились! Сумеете ли в случае нужды себе помочь. Куда пойдёте: направо, налево? Прохожих будете спрашивать: «Брата моего не видели?»

Я действительно не знал, с чего начать.

— Ну, ладно. Положитесь-ка на меня! Увидите, что и от старого подмастерья иногда бывает прок. Смотрите на меня и слушайте, как будто сам этот ваш Бротфрессер перед вами. Если они бежали вдвоём, так, значит, на лошадях, верно? Фиакр взяли. У мадамы постоянный извозчик есть, номер семь. Я его хорошо знаю. Значит, вперёд всего Моцли этого разыщем, фиакр номер семь. Он в Цукерманделе[106] живёт. Это чертовски далеко. Ну да пока доберёмся, он наверняка уже дома будет.

— Но он же их повёз?

— Вы не рассуждайте, господин студиозус! Знаю я его лошадёнку, на край света не увезёт. Самое большее, до какого-нибудь постоялого двора доехали, где крестьянские скорые[107] останавливаются. Там сейчас и ждут его возвращения наши беглецы.

С недоумением спросил я, из чего он всё это заключает, ведь крестьянские скорые уже и границу успели бы пересечь.

— Герр вице-губернатор, герр вице-губернатор! — пустился Мартон мне выговаривать. — И что вы такое выдумываете? Чтобы границу переехать, паспорт нужен. Вице-губернатором хотите стать, а таких простых вещей не знаете. Из Пожони в Вену без паспорта, даже если десять мужей гонятся, никак не выбраться. Мадама уж беспременно отослала Моцли за тем господином, с чьим паспортом они дальше побегут.

— За каким ещё господином?

— За актёром тутошнего театра, вот за каким, он брата вашего так загримирует, что он запросто с его паспортом досмотр пройдёт.

— Но откуда вы всё это знаете, что так точно можете рассчитать?

Старый подмастерье приостановился, скривил рот, прижмурив левый глаз, и втянул воздух сквозь зубы, словно в знак сожаления: эх, дети, дети, мол; что они могут понимать!

— Ну, ладно, так и быть! Уж коли вы в комитатские власти метите, в судьи там или в кого… Не помешает, коли допросы хотите снимать. Так вот. Откуда я знаю? Оттуда, что Моцли уже рассказывал мне про мадам точно такую же историю.

— Точно такую же!