Когда мы падаем

Вероятно, он занял это место сразу после открытия библиотеки и с тех пор даже не сдвинулся. Мэтт любитель создавать впечатление, что ему плевать на учебу, но, когда доходит до дела, зарывается в книжки почище меня.

– Доброе утро, – поздоровалась я, поставив рюкзак на колени.

Мэтт драматично выронил ручку.

– Она жива! Глазам не верю! Тебе лучше? Учиться в одиночестве гораздо скучнее, чем ты можешь себе представить.

В ответ на его представление я засмеялась и закатила глаза:

– Да, мне уже лучше. Сочувствую, что тебе пришлось пройти через все это в одиночку, но, надеюсь, это как-то компенсирует мое отсутствие, – с этими словами я протянула ему шоколадный батончик и принялась раскладывать вещи. – Давно ты здесь?

Мэтт схватил шоколад и развернул.

– Где-то с семи, – промямлил он, откусывая батончик.

– Уже обедал?

Мэтт покачал в воздухе шоколадкой:

– Прямо сейчас. Закончил две домашние работы и доработал текст для профессора Кавано. В библиотеке особо не пообедаешь.

Я улыбнулась:

– Повезло же, что у тебя есть приятель по учебе вроде меня, который таскает еду.

Мэтт дожевал шоколад и вернулся к записям. Я достала учебник и вскоре тоже углубилась в изучение материала. Дома я даже не открывала задание, чем и объясняется длина моего списка дел. Мне удалось его чуть-чуть уменьшить, но тексты, которые нужно прочитать за каникулы, оказались значительно больше, чем я смогла бы осилить. Скоро я поймала себя на том, что мысли плывут куда-то вдаль. Через полчаса я сдалась и полезла за телефоном, чтобы написать Чжэ Ёну.

Чжэ Ён: Эд все еще хромает и, кажется, выглядит хуже, чем вчера.

Чжэ Ён: Его только что обследовали. Без понятия, как доктор его уговорил, но Эду придется отсидеть весь следующий концерт.

Я: Как он с этим справляется?

Чжэ Ён: Эд ни с кем не разговаривает, хотя обычно он самый болтливый. Наверняка он сейчас кипит от злости, но вряд ли мы что-то можем с этим поделать.

Я: И как планируете выходить из положения? Эд просто… останется в отеле? Или будет стоять за кулисами и глазеть на вас?

Чжэ Ён: Он не будет танцевать, но петь все равно придется. Не представляю, как это будет смотреться со стороны. Сегодня решили устроить кризисное собрание.

Я: И часто у вас так? Случаются какие-нибудь травмы?

Чжэ Ён: Это не редкость, но обычно не до такой степени, что даже выступать нельзя.

Я: Значит, ты тоже получал травмы?

Чжэ Ён: Очень часто, пальцев не хватит пересчитать.

Чжэ Ён: Сцена постоянно скользкая, да и к тому же мы пьем между делом, а Ву Сок поливает фанатов водой из бутылок (он это просто обожает).

Я: Хмм…

Чжэ Ён: Не переживай, я могу о себе позаботиться.

Я: Беспокойство у меня в настройках по умолчанию.

Чжэ Ён: Знаю. Но сейчас его можно выключить. Я настаиваю…

Тяжело вздохнув, Мэтт отложил учебник подальше. Застигнутая врасплох, я тут же заблокировала телефон и подняла глаза. Виноватое выражение на моем лице говорило само за себя.

– Знаешь, что я думаю? – поинтересовался Мэтт, запустив руку себе в волосы. – Мне кажется, занятия по искусству помогут тебе лучше концентрироваться на основной специальности.

Я мысленно поморщилась. Последнее время подобные разговоры возникали подозрительно часто – причем нередко я вела их сама с собой.

– Я не могу собраться с мыслями, потому что тексты ужасно скучные. Специальность тут ни при чем.

– Мне кажется, статистика – это очень интересно. – Мэтт пожал плечами.

– Тогда почему ты посещаешь дополнительные занятия по искусству?

– Художественные дисциплины важны не меньше аналитических. У меня крыша едет, если я занимаюсь без перерыва чем-то одним.

– А почему ты выбрал международный бизнес основной специальностью? Ты же мог отдать предпочтение художественным дисциплинам.

Мэтт нахмурился и пристально посмотрел на меня:

– И какое отношение это имеет к твоей рассеянности?

Никакого. Я подавила обреченный вздох. Мой мозг принял решение менять тему разговора, чтобы не реагировать на предложение Мэтта.