Когда молчат письмена. Загадки древней Эгеиды

Но интересно вот что. Хотя в этих словах больше согласных подряд, чем в родственных им словах других языков, все же именно ликийские слова ближе к регулярному следованию СГСГСГ, чем какие-либо иные. Дело в том, что удвоение согласных на письме говорило о наличии в слове гласных призвуков — довесков, необходимых для «благозвучия». Например, название ликийского города Пттара, содержащее на письме два т подряд, произносилось не в два слога, а в три: патара, с «добавочным» гласным между п и долгим т. В русской речи тоже есть подобные слова: иногда мы говорим подожди или сапоги так, что от первого гласного почти ничего не остается, но за счет него удлиняется следующий согласный: получается что-то вроде пддажди или сппаги — совсем как в ликийских словах пддахнта (со слоговым н!) или сппартаца. А в словах трххиз или зрббла есть еще и слоговое р — фактически гласный звук, т. е. звук, образующий слог (ср. наше театр: в этом слове три слога, а не два; последний слог — р). Итак, слово трххиз произносилось в два или в три слога, а не в один; в два или три слога произносилось слово зрббла — эти слова, несмотря на свой графический облик (написание), по звучанию соответствовали структуре СГСГСГ, особенно если считать, что Г — это не просто гласный, а слогообразующий элемент.

Ликийское слово хнтавада "предводитель" (которому в лувийском соответствует хантавада из ханта "вперед" и вад- "вести") имело соответственно четыре слога (н было слоговым), а не три и т. д. И вот мы находим в ликийских текстах слова вроде сттати "ставит" или сттала "стела", "памятник", где индоевропейская основа ста- (наше ставить, стоять) преобразована на ликийский лад: произносилось ликийское стта-, видимо, как сата, т. е. слова сттати, сттала были трехсложными и имели структуру СГСГСГ. Значит, слова, которые никогда не имели гласного между двумя согласными, могли получать его «на ликийской почве».

Так влиял на ликийский язык его субстрат, т. е. тот язык (в данном случае, очевидно, минойский[14] с его характерной структурой СГСГСГ), на который «наслоился» ликийский.

Что же касается ослабления гласных в ликийских словах, то этим ликийский обязан уже совсем иному влиянию, но тоже субстратному. Мы вернемся к этому вопросу в разделе, специально посвященном ликийскому языку.

Какой же вывод мы можем пока сделать? Очевидно, такой: между минойским языком, с одной стороны, и ликийским, а также другими хетто-лувийскими языками — с другой, обнаруживается некоторое сходство: имеются общие слова, сходным образом строятся звуковые цепи. Но сходство это незначительное. Оно говорит лишь о том, что когда-то минойцы и хетто-лувийцы (хетты, ликийцы и др.) жили по соседству и даже вперемешку, но и только. Сходство это не может быть доказательством родства между минойским и хетто-лувийскими языками. Как раз наоборот: в общем и целом минойский язык не похож на индоевропейские языки, он очень отличается от индоевропейского своей системой звуков, теми способами, какими эти звуки складываются в слова, и самими этими словами.

ЭГЕЙЦЫ И МИНОЙЦЫ