Когда город спит

— Спасибо вам, товарищ…

— Георгий Николаевич меня звать. Благодарности не стоит…

— Спасибо вам, Георгий Николаевич, дуже добрый вы к людям.

— Смотря, брат, к каким, — невесело засмеялся Марченко. — Тот, с которым ты дрался, этого не скажет, нет, — в голосе Марченко зазвучали жестокие ноты. — Не скажет. Век мою доброту помнить будет.

— Так то ж не человек.

— Пожалуй, ты прав, — грозное выражение лица Марченко снова сменилось улыбкой. — Ну, давай прощаться. Жинка твоя через час будет здесь.

Марченко и безмолвный свидетель разговора Бурлака, попрощавшись с Гречко, вышли из больницы. Перед тем как сесть в машину, Георгий Николаевич спросил провожавшего их врача:

— Опасное ранение у Гречко?

— Ничего серьезного, через недельку поправится.

— Ну и хорошо. До свидания, доктор.

Миновав кварталы поселка, автомобиль помчался по дороге в Энск. Завыл на высоких оборотах мотор. Марченко нравилась быстрая езда. Шофер знал эту склонность своего командира и всецело одобрял ее.

12. Кольцо сжимается

Марченко, молчаливый, задумчивый, сидел рядом с шофером, лишь временами поглядывая вперед. Когда проезжали мимо кургана, капитан первого ранга тронул шофера за плечо. Тот понял знак. Скрипнули тормоза.

— Три гудка, — коротко, в своей обычной манере, приказал Марченко.

Из-за кургана появился человек в штатском. Он приблизился к машине, по-военному поздоровался с Марченко, опустив руки по швам и наклонив голову.

— Здравствуйте еще раз, товарищ Терентьев, — сказал Марченко. — Ну что? Обыскали это место?

Терентьев достал из кармана клочок бумаги, бережно расправил и протянул капитану первого ранга. Марченко прочел написанное, довольно улыбнулся, но тут же спросил:

— Это все?

Терентьев утвердительно кивнул.

— А хорошо искали?

Ответом был взгляд, лучше слов говоривший: «Неужели вы думаете, что мы могли искать плохо?»

— Простите, — Марченко понял. — Я напрасна задал вопрос. Следы нашли? Куда они ведут?

— На юго-запад, через кукурузное поле. Примерно в двух километрах отсюда трамвайная линия. Думаю, там он сел в вагон.

— Сколько вагонов ходит по этой линии?

— Шесть.

— Расспросите кондукторов. Они могли запомнить приметного пассажира — у него сильно избито лицо. Человек, который пытался задержать преступника, утверждает: следы побоев останутся на неделю. Неделя не неделя, но за несколько часов не сойдут, тем более, что смыть кровь с лица и вообще привести себя толком в порядок он не успел. Не до того ему было.

Терентьев молча кивнул, как бы говоря: «Все понятно, сделаю».

— Постарайтесь узнать, на какой остановке он сошел в городе.

— Слушаюсь.

— Желаю успеха. Едем.

Автомобиль опять помчался к Энску.

Марченко долго вглядывался в каждое слово полученной от Терентьева записки, потом посмотрел, нет ли чего на ее обороте, и, лишь проделав все это, осторожно положил ее в карман.

Бурлака не хотел беспокоить сейчас капитана первого ранга своими недоуменными вопросами, хотя для Ивана многое оставалось неясным в событиях последних суток. Кто убил Милетина? Почему? За что? Какую роль вообще играет Милетин? Сообщник это, которого по каким-то причинам убрали с дороги, или жертва? Как отыскать преступника, зверски расправившегося со стариком и затем проникшего в бюро? Он не оставил ни одной улики на месте преступления. Гречко довольно подробно описал внешность неизвестного, встреченного на шоссе, но какие основания предполагать, что подозрительный тип, ранивший Гречко, и убийца Милетина — одно и то же лицо?.. Лейтенант терялся в догадках, а Марченко молчал, занятый своими мыслями.

Автомобиль въехал в Энск и сбавил ход.

Это было промышленное предместье города. По прямой широкой улице, в центре которой и вдоль тротуаров росли невысокие, с пыльной листвой акации, грохотали грузовики, тяжелые подводы, большие зеленые автофургоны. За каменным забором судостроительной верфи надсадно вздыхал паровой пресс, наперебой трещали пневматические молотки клепальщиков, возившихся у корпуса нового танкера. Прямо над улицей, на высоте трехэтажного дома, протянулась труба теплоцентрали. Из фланца ее выбивалась тонкая струйка пара и, взметнувшись вверх, таяла, играя на солнце всеми цветами радуги.

Многолюдная оживленная улица промышленного района казалась капитану первого ранга очень красивой. Георгий Николаевич любил эту часть города больше центральных старинных кварталов с их строго-спокойными памятниками зодчества, тенистыми, прохладными скверами и бульварами, манящими к отдыху. Здесь, где все проникнуто напряжением труда, Марченко чувствовал себя особенно хорошо.