Когда дует ветер

— Закончим, — глаза Гроха блеснули. Рунат очень хорошо знал, что означает этот зловещий блеск.

Ирас отошел к 'камню вождя' и присел рядом на землю. Он понимал, что сейчас от него ничего не зависит. Сейчас близнецы должны окончательно разобраться между собой. А потом… Потом будет видно.

— На копьях? — спросил Грох.

— Давай на копьях, — согласился Рунат.

— Но у тебя нет копья.

Рунат оглянулся по сторонам.

— Эй, путник, возьми мое копье, — протянул копье Бурун. Рунат взял оружие у младшего арига и вернулся к центру молухи…

Они по-прежнему оставались равными противниками. Разве что, Грох немного погрузнел и стал не таким поворотливым, как в молодости. Поэтому в самом начале Рунат больше наступал, а брат оборонялся, делая агрессивные выпады. Закончилось тем, что в какой-то момент они схлестнулись копьями с такой мощью, что оба древка, не выдержав силы удара, одновременно сломались.

Тогда братья достали ножи. Они долго кружили друг против друга, размахивая ножами, в попытке нанести разящий удар. И тут оказалось, что ножом Грох все-таки владеет немного лучше. Ему удалось ранить Руната в правый локоть, и тому пришлось перехватить оружие в левую руку. После этого Грох начал теснить соперника. Рунат потихоньку выдыхался, теряя кровь, а вождь словно и не чувствовал усталости. Перед самой схваткой он успел пожевать специальной допы для воинов, после которой в голову бросалась кровь, а силы постепенно, по мере действия допы, удваивались. Правда, действие допы имело и побочный эффект. Человек, ее употребивший, терял концентрацию, а движения его становились менее скоординированными.

Через какое-то время Рунат, изловчившись, резанул Гроха по шее, но тот будто и не почувствовал боли, а только сильней разъярился. Встряхнув головой, набычился, и продолжил наступление.

Схватка приближалась к кульминации. Рунат отступал. Он получил еще одно ранение, теперь уже в левое плечо, и его дела стали совсем плохи. Грох провел очередной выпад, и Рунат оказался почти прижатым спиной к первым рядам зрителей, среди которых находился и Павуш. Кто-то из воинов подтолкнул Руната в спину, навстречу противнику. Вождь замахнулся ножом, собираясь наброситься на брата, и вдруг по его глазам полоснул луч света, словно вождь взглянул на яркое солнце. На какую-то долю секунды Грох ослеп, потеряв противника из вида. И этой доли Рунату хватило, чтобы нанести брату стремительный удар в живот.

Поразив Гроха ножом, Рунат тут же отскочил в сторону. Он очень устал в ходе изнуряющего поединка и от потери крови, и боялся совершить какую-нибудь оплошность. Но вождь, похоже, уже не мог продолжать схватку. Он, выронив нож, схватился обеими руками за живот, покачнулся и рухнул на бок.

Над молухой прошел невнятный гул.

Задние зрители плохо видели то, что происходит в центре площадки, и потихоньку теснили передних. А те подступали все ближе, сжимая круг. Некоторые из гартов в ажиотаже уже зашли за линию жертвенных столбов. На Данула и Храна никто не обращал внимания — до них еще дело дойдет, а сейчас — такое творится!

Даже полудюжина воинов, составлявших условное оцепление, забыв про свои обязанности, ошеломленно наблюдала за развитием событий. На их глазах низвергали вождя, правившего племенем более десяти лет. И, главное, никто не понимал, кто этот смельчак. Какой-то седой старик, путник, что ли, неизвестно откуда появившийся… Ну, если вождь с ним начал драться, и колдун замолчал, наверное, все правильно. Имеет право старик драться. Но, все равно странно. Вон, даже аригу колдун запретил бросать вызов. А тот-то уж точно свой. Изменник, правда, хотел с лесовичкой убежать. Но свой. А этот кто такой?

Убедившись, что Грох почти не шевелится и выпустил нож, Рунат приблизился к поверженному брату-врагу. Близнеца обуревали смешанные чувства. Он понимал: судьба и жизнь создала между ним и Грохом настолько непреодолимые противоречия, что мирного решения не оставалось. Еще несколько мгновений назад налитые яростью глаза Гроха сулили Рунату неизбежную смерть. И если бы не помощь Павуша, направившего в глаза Гроха 'солнечный зайчик', на месте вождя уже лежал бы, истекая кровью, сам Рунат.

И все же сейчас, когда горячка схватки немного схлынула, Рунат не чувствовал к брату ослепляющей ненависти, позволяющей нанести смертельный удар. Он поднял глаза, словно пытаясь получить ответ на мучительный вопрос, не дававший ему покоя многие годы: как же так произошло, что родные братья стали смертельными врагами?

Лица, находившихся поблизости людей, расплывались и сливались в одну, почти неразличимую массу светлых пятен. Они выражали только два чувства: любопытство и недоумение, и взгляд скользил по этим пятнам, не встречая опоры, будто по кучевым облакам, отражающимся в неподвижной озерной воде. И вдруг — Руната как укололо. Что-то зацепило его взгляд и заставило вернуться, чтобы разглядеть лицо, а не пятно. Глаза немолодой черноволосой женщины, чуть приоткрытый рот, застывший в немом вопросе, свидетельствовали о совсем иных чувствах: в них Рунат ощутил страх, боль и ошеломление.