Когда боги смеются

- Балда ты, Юрка! Детективов начитался в молодости, теперь у тебя в голове полная каша.

- При чем тут детективы?

- При том, что Фризе - это герой детективов одного питерского писателя, Сергея Высоцкого.

- Не свисти, - недоверчиво протянул Коротков, все еще морщась от боли в ноге, - у Высоцкого герой Игорь Корнилов, я пока еще из ума не выжил.

- Выжил немножко. Сначала был Корнилов, потом появился Фризе, у него еще невеста была Берта, высоченная баскетболистка. Ну, вспомнил?

- Точно, - охнул Коротков. - Теперь вспомнил. Ну все, полегчало. Значит, наш труп по фамилии Фризе - просто однофамилец. А я уж начал мозгами ворочать, думал, убили его по каким-то старым делам. Иногда приятно бывает обнаружить, что ошибаешься, верно?

- Верно. А ты еще удивлялся, не понимал, что во всем этом приятного. Вот тебе и приятное, босс.

- Типун тебе на язык, - буркнул Коротков. - И не смей называть меня боссом.

* * *

Если спросить у среднестатистической молодой девушки, какое слово в наибольшей степени будоражит ее воображение, то в девяноста восьми случаях из ста она ответит: любовь, жених, свадьба, прекрасный принц или что-то еще из этого же ряда. Однако Женя относилась как раз к тем особенным двум случаям, которые не укладывались в статистический ряд, ибо уже лет с двенадцати самым волшебным и загадочным, самым манящим и одновременно пугающим словом для нее было ТЮРЬМА. Будучи маленькой девочкой, она с дрожью и восторгом читала "Один день Ивана Денисовича", "Записки Серого Волка" и "Одлян, или Воздух свободы". Став постарше, Женя начала читать и документальную литературу, и публицистику, покупала видеокассеты с американскими фильмами о тюремных нравах. Отец этого увлечения не одобрял, но каждый раз отступал, услышав от дочери, что она собирается стать адвокатом и защищать права человека, лишенного свободы. Это звучало чем-то вроде идеологии будущей карьеры, и возразить тут было нечего. Если бы Женя сказала ему правду... Но правды она отцу уже давно не говорила.

Людям свойственно любить себя, и это нормально. Еще Карнеги в книгах тридцатилетней давности учил нас, что самым сладостным звуком для человека является его собственное имя. И что бы там ни говорили высокопарные литературоведы, самыми любимыми книгами становятся те, в которых человек читает о своей жизни и о героях, похожих на него самого. Именно поэтому Женю так привлекали книги о тюрьмах и вообще о местах лишения свободы.

Окна ее комнаты выходили на солнечную сторону, и от яркого света она проснулась, когда не было еще и половины седьмого. И тут же привычно потянулась за книгой. Пока отец не встал, можно перечитать в тысячный раз особо любимые страницы из романа Стивена Кинга "Побег из Шоушенка". Сколько же душевных сил нужно иметь, чтобы терпеливо отбывать срок за то, чего не совершал! И кропотливо, изо дня в день, годами, не торопясь и не впадая в отчаяние, готовить побег. Никогда, никогда не стать ей такой же сильной духом, умной и изворотливой, но можно хотя бы восхищаться теми, кто сумел стать таким.

В семь пятнадцать Женя встала и направилась в ванную. На утренний туалет ей полагалось четверть часа, после чего, ровно в половине восьмого, она освобождала ванную для отца и готовила завтрак, пока тот умывался и брился. С семи сорока пяти до восьми тридцати - завтрак и одевание, с восьми тридцати до восьми пятидесяти - дорога на работу. Еще десять минут отводилось на то, чтобы привести в порядок себя и рабочее место и приготовиться к трудовой вахте. И так изо дня в день.

- Значит, так, Евгения, - начал отец, усевшись за стол и налив себе кофе. - В этом году ты будешь отдыхать с первого июля.

Женя настороженно подняла голову, пытаясь не выдать радостного ожидания. Все-таки она уже не школьница, она работает, и, может быть, отец наконец перестанет считать ее ребенком и устроит нормальный отпуск, не детские каникулы, а именно отпуск. Возьмет ее с собой к морю или куда-нибудь в Европу, куда обычно ездит сам.

- Сначала мы с тобой поедем на машине в Петербург по радищевским местам, возьмешь тетрадочку и будешь все записывать. Предварительно перечитаешь "Путешествие из Петербурга в Москву", и мы с тобой объедем все деревни, о которых писал Радищев. Потом поедем к дяде Севе на Жигулевское море, там отличная рыбалка.

- Папа, но я не люблю рыбалку, - робко возразила Женя, поняв, что надежды и на этот раз не сбылись. Впрочем, отпуск ведь большой, на поездку в Питер максимум три дня, у дяди Севы - еще недельку, а оставшееся время? Может быть, отец предложит ей то, о чем она мечтает.

- А ты и не будешь сидеть с удочкой, никто тебя не заставляет. Рыбалка это для меня. А ты возьмешь "Войну и мир", все четыре тома, и будешь читать.

- Но я уже читала, папа! Мы "Войну и мир" в школе проходили.