Кофе с привкусом вишни

Не знаю, означало ли это высокую оценку или низкую, но творение Шелли-старшего явно произвело впечатление - на всех нас. Миссис Прюн, вероятно, не впервые наблюдавшая за знакомством неподготовленных гостей с деревянной скульптурой, тоненько рассмеялась. И только Абигейл не удостоила труд мистера Шелли ни единым взглядом, задумчиво перекладывая бисерный ридикюль из одной руки в другую.

"Может, Абигейл нездоровится?" - подумала я. Конечно, герцогиня Дагвортская не страдала от мигреней, но ведь случается всякое... Когда мы вошли в особняк, она вновь стала собой - громогласной, самую капельку беспокойной и самоуверенной, а глупые мысли о болезнях выскочили у меня из головы.

Особняк Шелли оказался не меньше моего дома на Спэрроу-плейс, но устроен был куда проще. Одна широкая лестница, ведущая наверх, по левую руку - апартаменты хозяев, библиотека и крохотная комнатка для музицирования, по правую - спальни для гостей и, собственно, гостиные; под крышей - обиталище слуг, под полом - кладовые и кухня. Всё это Роджер успел рассказать, пока мы избавлялись от накидок и пальто. Из слуг я увидела только хмурую рыжую горничную по имени Эсме и дворецкого, старичка настолько древнего, что неясно было, исполняет он какие-либо обязанности или просто получает жалование за прежние заслуги.

В гостиной пришлось немного поскучать, но не дольше четверти часа. А затем появилась наконец миссис Шелли. Она выглядела немного сонной, куталась в большую пушистую шаль из бхаратской шерсти с традиционными узорами и тихо разговаривала с сыном на ходу, потому я услышала хозяйку немного раньше, чем увидела. Голос её звучал тревожно, почти трагически:

- ...милый, но где же она? Я так её люблю! - спросила она, замерев в дверном проёме.

Мне видно было только край домашнего платья и пёструю шаль, и я ступила немного в сторону, поддаваясь любопытству, чтобы разглядеть остальное.

- Её забрал мистер Норманн, мама. Ну же, улыбнись, у нас гости, - негромко увещевал свою матушку Роджер. - Эта ничем не хуже, вот честно. Ты в ней очень красивая.

- Хорошо, - сдалась миссис Шелли, ступая через порог гостиной. - Скажи потом Энни, чтобы она её нашла.

- Не Энни, а Джудит, мама. Джудит больше не придёт, помнишь, я говорил? О, а вот и гости! - произнёс Роджер чуть громче и веселее.

Я взглянула на миссис Шелли - и едва сдержала вздох.

Худощавая, но при этом круглолицая женщина с одной-единственной вертикальной морщинкой на лбу выглядела ровесницей скорее мне, чем леди Абигейл. Светло-голубые глаза, формой напоминающие о Роджере, нежно-розовые, как цветочный лепесток губы, бледность и безупречная осанка - о, передо мною явно была особа благородных кровей. И лишь одно немного портило впечатление: неровная седина. В красивых тёмно-каштановых волосах миссис Шелли отдельные пряди побелели, точно их смазали краской, отделив от других. Если зачесать их направо - волосы будут казаться тёмными, как у девицы, если налево - седыми, как у старухи... А если ветер налетит и растреплет её безупречную причёску, то цвета смешаются, и получится словно бы тёртый шоколад с сахаром.

Прежде мне уже доводилось видеть нечто подобное.

Вот только там скорее был чёрный перец с солью.

- Какая дивная красавица! - восхищённо воскликнула вдруг миссис Шелли, всплёскивая руками.

Я вздрогнула от неожиданности и раскрыла веер, точно пытаясь спрятаться. Однако на сей раз комплимент достался не мне, а леди Клэймор. Неудивительно, впрочем - сочетание синего платья и чудных золотистых локонов редко кого оставляло равнодушным. А с точки зрения миссис Шелли у леди Клэймор было ещё одно неоспоримое достоинство: красивый, блестящий лорнет.

Не то чтобы я не понимала природу этого интереса; пожалуй, лет десять назад такая изящная вещица и на меня тоже произвела бы неизгладимое впечатление. Но вот у женщины постарше бурный восторг смотрелся странновато.

- У какого мастера вы его заказали? Изумительный вкус! Вы сами придумали вот ту завитушку? Как полагаете, мне такое пойдёт? Лучше золото или серебро? Нет, с золотом я выгляжу старше...

Если представить, что речь идёт о платье или о шляпке, то вопросы покажутся совершенно обыкновенными. Тот самый вид дамской беседы, которого всячески избегают джентльмены. Впрочем, никогда не понимала, чем разговоры о скачках или о сортах табака лучше.

Но вот лорнет... Полагаю, леди Клэймор с удовольствием избавилась бы от него, если бы видела чуть лучше или чуть реже бывала на выставках, где приходилось внимательно разглядывать экспонаты. Потому она почувствовала себя неловко, и ощущение передалось и другим.