Кофе от баронессы Кюцберг

Опять этот Ланин

Колчак при активной помощи своего одноклассника, учившегося на последнем курсе университета Александра Хаюрова, успешно сдал экзамены в педагогический университет. Был дополнительный набор на заочное отделение. Александр Хаюров вошёл в аудиторию под фамилией Колчин Владимир и через десять минут вышел из этой аудитории с 5 пропускными баллами.

В этот вечер у Колчиных все окна были раскрыты настежь, из которых доносились шумные голоса и музыка. Отмечали не только удачное Вовкино поступление, но и день рождение матери. На это веселье пришла милиция якобы с проверкой своего поднадзорного. В этот вечер милиция, за свой визит, получила от матери Колчака и гостей столько не лестных слов, от которых они, как оплёванные быстро сбежали с лестницы. Среди милицейской компании находился, бывший знакомый Колчака Ланин, который не мог простить старой обиды, когда он получил по горбу амбарным замком. К тому – же он был раньше подчинённым Моисея, который до своей деградации работал в областном управлении исправления наказаний, а после заместителем начальника милиции

После устроенного разноса гостями, ненависть у Ланина к Колчаку возросла ещё сильнее. Зло он затаил и надолго.

Колчак понимал, что в лице Ланина, он давно нажил себе лютого врага и вёл себя вполне прилично, готовясь к свадьбе с Полиной.

После дня рождения, когда Колчак пошёл отмечаться в милицию, Ланин в погонах майора его уже ждал в дежурке. Увидав Вовку в бодром настроении, подошедшего к дежурному со своей авторучкой, он сжал свои тонкие губы и звонким дискантом проголосил:

– Колчин после ко мне в двадцать первый кабинет зайдёшь, распишешься в инструкциях на ближайшие пять лет.

– Что – то я не слышал о таких инструкциях и в твой кабинет я приду в двух случаях или по повестке или при аресте, – сказал Вовка.

Дежурный понимающе посмотрел в сторону Колчака и сказал Ланину:

– Он с зоны пришёл, а не из школы умственно отсталых, а там законы знают лучше нас с тобой.

– Помолчи Силантьев, я у тебя не просил произносить своих словоизлияний. Я без твоей помощи сейчас его осажу.

Ланин подошёл вплотную к Колчаку и произнёс громко:

– Хочешь, ты этого или не хочешь, но тебя я в любом случае посажу, – угрожал он Колчаку, – ты не должен быть на свободе. Твоё место в тюрьме. Без тебя воздух в городе чище. И зону тебе подберу самую, что ни наесть красную, где блатные вроде тебя туалеты моют. А у меня связи есть в управлении. Куда пальцем ткну, там и очутишься.

– Успокойся Ланин, таких зон в пределах России не может существовать по многим понятиям. И ты зря парафин льёшь на блатной мир. Этот мир по многим критериям должен заслуживать от народа большого уважения. Если блатные узнают, что ты их так мило «обожаешь,» то они тебя тоже мило обожгут. А свои прожекты насчёт меня засунь себе в тухлую вену, чтобы геморрой твой не разлагался на всю вселенную. Найдёшь, за что, – сажай? – разволновавшись, зло процедил Колчак. – А будешь беспричинно придираться, и вешать на меня всех собак убью, как последнюю тварь и глазом не моргну. Я, думаешь, не понимаю, почему у тебя повышено внимание ко мне.

Вовка больше ничего ему не сказал, а развернулся и пошёл к выходу.

– Постой Колчин, – окликну он Вовку.

Вовка остановился.

Ланин уже стоял сзади его спины. Только смотрел он по иному, не так горделиво и воинственно. Он избегал смелых и ясных глаз Колчака, бросая на него только разбросанные отрывистые взгляды:

– Я никогда не забуду, когда ты мне, произвёл удар по хребту, – начал вспоминать старую историю Ланин. – Этот подлый удар из – за спины, отпечатался на моём здоровье и временами до сих пор даёт знать о себе. А потом запер, опозорив меня перед коллегами и народом.

– То, что ты мне говоришь, это старо, как фекалии мамонта, – нагло заявил ему Вовка, – и если ты такие вещи помнишь, то тебе не место в милиции. Из таких змеев, как ты получаются настоящие губители человеческих душ. И если ты хоть близко ко мне приблизишься, то можешь считать себя безработным. Я вначале вышлю на начальника милиции бандероль для тебя персонально, с банкой серно – ртутной мази и журналом свиноводство и напишу полную расшифровку на твою рожу. А когда тебя выгонят из ментуры, тогда я посмотрю на твоё поведение.

Ланин, услышав, такие речи из уст Колчака, скривил лицо и, обхватив ладонями раскалившие до пунцового цвета щёки, словно флейта – пикколо с растяжкой проговорил:

– Иди, ты свободен, но твоя мать была не права, оскорбив меня и сотрудников милиции. Мы не знали, что у вас торжественные события отмечались в этот день. Хотя музыка лилась громко из ваших окон.

– И ты решил, вероятно, зайти на огонёк музыку послушать и бесплатного пирога отведать. Ко мне даже участковый домой не ходит, а ты кто такой?