Кофе и круассан. Русское утро в Париже

Покидая тогда луврскую новостройку, я не мог сказать самому себе окончательно, что я «принял» Пирамиду Пея. Аргументы разбивались о контраргументы. Ну вот взять хотя бы столетние деревья во Дворе Наполеона… Мне потом объяснили, что их убрали потому, что это не соответствует традиции. Французы, оказывается, любят видеть архитектурное сооружение без помех, и поэтому парадные дворы дворцов — без единого деревца, разве что скульптуры можно установить. Они и были установлены рядом с Пирамидой, в том числе снесенная во время революции 1789 года статуя Людовика XIV. И все же…

«Принять» Пирамиду все же проще, чем Францию, ее народ, его обычаи, нравы. Пей-старший говорил о «тысячелетней истории Франции в ее непрерывности». На мой взгляд, это своего рода ключ к пониманию уникальности французов как нации, которую русская нация, тоже тысячелетняя, всегда воспринимала с известной долей ревности. Отсюда и перепады в нашем к ней отношении на протяжении веков — то отрицание всего французского, то, напротив, — слепое копирование. Истина все же посередине.

Собор

В Париже десятки храмов, но меня всегда тянуло больше всего в один — в Нотр-Дам де Пари, Собор Парижской Богоматери на острове Сите посреди Сены. Cite в переводе с французского означает «Город». Здесь и построили на заре новой эры, где-то в I-м веке галло-римский город Лютеция. По римской традиции остров был укреплен, порт на реке Сене углублен, а местное галльское племя, именовавшее себя «паризиями», было постепенно оримлено и быстро приучилось к тому, что в жизни помимо хлеба и мяса требуются еще вино и зрелища. Для этого по левому берегу Сены римляне вместе с паризиями построили арены, термы и форумы, остатки которых можно найти неподалеку от Сите в современном Париже (имя французской столицы, скорее всего, и произошло от племени паризиев), а в самой Лютеции строили дворцы, храмы и крепостные стены.

Век шел за веком, один, как говорят археологи «культурный слой» накладывался на другой, и все то, что когда-то римляне и паризии видели воочию, ушло под землю и потребовались раскопки, чтобы обнаружить заново когда-то процветающий римский город. В Средние века термы разобрали на укрепления, арены — на мостовые, амфитеатры — на храмы.

В 1163 году на Сите был заложен первый камень того удивительного собора, который мы в соответствии с переводом известного романа Виктора Гюго (1831 г), знаем, как «Собор Парижской Богоматери». Собственно, только благодаря Гюго французы и вспомнили об этом соборе, который к моменту опубликования его романа совсем захирел и растерял свою паству. Король Луи-Филипп настолько растрогался, прочитав этот роман, что издал декрет, по которому началась первая реставрация храма. Продолжалась она 20 лет, и к тому времени на французский трон сел уже Наполеон III, который начал реконструкцию Парижа с помощью своего градокомандующего, префекта Парижа барона Османа. Барон снес старые постройки вокруг Нотр-Дам и тогда-то творение средневековых архитекторов открылось во всей своей красе и в перспективе.

Две башни главного фасада собора, по которым когда-то карабкался легендарный Квазимодо, создают особый рисунок этого храма, весьма редкий в средневековой архитектуре. Шпили и неф отнесены на второй план. Их, когда подходишь к собору, не видно. В глаза бросаются сразу, как единый мощный аккорд этой каменной симфонии, три портала: портал Девы Марии, центральный портал Страшного суда и портал Святой Анны. Они живут своей особой жизнью, повторяя библейский рассказ в сотнях изваяний, потемневших от времени. Лишь к 200-летию Великой Французской собор почистили, и лики святых просветлели. Во всей красе предстали 28 статуй библейских царей и пророков на аркаде главного фасада и даже знаменитые химеры стали куда симпатичнее, чем прежде.

В соборе тихо, хотя через него проходят десятки тысяч туристов и парижан. Нотр-Дам действует, как и положено храму. В нем верующие и священники творят молитву и мысленно говорят с Богом. А для этого нужна тишина. Ее нарушают лишь удары колокола, который в наше время раскачивает уже не уцепившийся за металлический язык служка, а механический звонарь. Когда идет служба, здесь звучит мощный орган, который приезжают послушать любители музыки даже из-за границы. Нигде не услышишь «Реквием» Моцарта в таком звучании, как под сводами Нотр-Дам де Пари.

Собор повидал за 800 с лишним лет своей жизни многое. Здесь короновался Наполеон Бонопарт в 1804 году. Здесь отпевали самых знаменитых и знатных людей Франции. Но главное все же не в этом. Когда входишь в Нотр-Дам и вслушиваешься в трепет пламени свечей, горящих днем и ночью перед мраморной статуей Святой Девы Марии, понимаешь, почему храм очищает душу. Здесь можно напрямую обратиться к Богу и его земной Матери без посредников. Достаточно прочитать молитву про себя и вслушаться в ее эхо.