Кофе и круассан. Русское утро в Париже

— Поначалу Горбачев мне понравился. Мне казалось, что он начинает мирную реорганизацию Союза. Горбачев не хотел его ликвидировать. Я и сама не считала, что СССР необходимо было, скажем так, распустить. У меня никаких к тому же нет здесь личных интересов. Но я считала, что реорганизация его нужна. И, когда надо было двигаться к такой реорганизации, Горбачев начал пропускать момент за моментом. Примерно с 1989 года он, видимо, уже перестал что-либо понимать и считал, что надо просто удержать Союз, а в результате упустил момент, когда его все-таки можно было спасти. Из-за его упрямства в значительной мере ничего из этого не вышло.

Он ничего не понял в литовской истории. Я уже не говорю о грузинской истории. В общем, в один прекрасный день я поняла, что он — человек конченый. И надо смотреть в другую сторону. Я не могу, говоря о нем, оперировать категориями «люблю» или «не люблю». Но я могу доказать, что он не тот человек, которым люди на Западе хотят его видеть. У меня, поймите, нет никакой личной оппозиции к Горбачеву. Я рассматриваю его как историк. И именно поэтому считаю, что нам всем еще придется многое пересмотреть. Многое неясно мне, кстати, и в истории путча. В том числе и позиция Ельцина мне неясна. После путча Горбачев себя вел не лучшим образом. Он упустил момент, когда нужно было себя вести, как великому политику. И как интеллигентному человеку. Он держался за власть, когда от нее надо было с достоинством отказаться. И, если бы он именно так и поступил, в истории осталась бы о нем совершенно иная память. Ему надо вообще было либо вовремя уйти, либо быть более тонким политиком и сделать вид, что он уходит. Он не сделал ни того, ни другого. Сидел, как дурак, и говорил: нет, я не уйду. А затем это… то, что турки называют «базарлык». Эти разговоры о том, какую ему оставят машину, дачу и т. д. Неэлегантно это. Ельцин тоже тут повел себя не лучшим образом. В общем, оба они оказались не на высоте. И, наконец, эта история с Конституционным судом… Если уж человек сыграл такую историческую роль, то тут надо подумать немножко о себе как об исторической фигуре, о своей репутации, а не просто о своих личных, сиюминутных интересах. Но вот тут-то Горбачев и не смог, как говорят, преодолеть планку.

Тем не менее несмотря ни на что все же последняя революция в России была совершена в основном без крови. И это заслуга Горбачева. Когда-нибудь подлинная история Горбачева будет написана. Пока рано. Надо смотреть архивные документы, анализировать все заново. То, что публикуют сейчас, — это либо сплошная горбомания, либо ненависть к нему. Объективности нет.

— В своей книге «Слава наций» (1990 год) вы пришли к достаточно парадоксальному выводу, когда написали, что только развал СССР, если он произойдет, поможет входящим в него республикам понять сложившуюся у них историческую общность с Россией. Прошло немного времени после сговора в Беловежской пуще, а жизнь действительно подтверждает ваш вывод…

— В этой книге я писала, что Россия и другие нации уже не могли далее жить вместе в рамках прежнего Союза в условиях жесткого централизма. Перемены были неизбежны. Но я не считаю тем не менее, что Беловежская пуща ознаменовала собой конец процесса. История никогда не заканчивается таким образом. Я не скажу, что Союз возродится. Но в будущем, пусть не все бывшие республики, но часть их придут к новому альянсу. Здесь, конечно, многое определит то, какую роль сыграет Украина. Куда пойдет Казахстан. Особенно Украина. Есть на Западе силы, подталкивающие ее к окончательному разрыву с Россией. Украину воспринимают как европейское государство, ей сулят перспективу со временем вступить в Европейское сообщество. Россию же продолжают воспринимать как государство азиатское. И при этом Запад не понимает, что разрыв Украины с Россией был бы огромной трагедией не только для России, но и для всей Европы. Я согласна с Солженицыным. Все возможно для России, кроме разрыва с Украиной и Белоруссией. Россия без Украины — это историческая трагедия. Это означало бы, что граница Европы пройдет по русско-украинской, что Россию вытолкнули из Европы. Запад не понимает, какая это будет трагедия. И я боюсь, что Запад будет и впредь вести себя здесь весьма неосторожно. Я, кстати, именно поэтому стала советником Европейского банка реконструкции и развития. Я считаю, что смогу через него оказывать влияние, разъяснять, что неосторожную политику на этом направлении Западу следует остановить.

Я была в Грузии после того, как она стала независимой, и долго говорила с Шеварднадзе. Он понимает, что Грузия не может жить одна, она должна найти какую-то форму связи с Россией, хотя с этим моим тезисом явно не согласится грузинская эмиграция. Возможно, что Узбекистан, Таджикистан пойдут по другому пути. Время покажет…

— Какие сценарии развития нынешнего СНГ вы считаете наиболее вероятными?