Коэффициент интеллекта (сборник)

– Готовы идти со мной в паутину? Тогда напомните, сколько в квадрате, который нам предстоит исследовать, рек?

– Рек? – изумленно переспросил Сергей.

– Рек, речушек, ручьев – всего того, что придется переходить вброд и использовать как ориентиры.

– Э-э-э-э… четыре!

– Правильно, ни одной! Теперь вопрос тезке… Тезка, вы где?

Еще меня крайне раздражает, когда при знакомстве оппонента рекомендуют, добавляя местоимение «твой» – твой земляк, твой ровесник, твой однокашник. Будто бы одинаковые ярлычки навешивают, будто бы сразу – в одно лукошко. Ну в самом-то деле, какая разница, что вот этого тоже зовут Михаилом? Я обрадоваться должен? Родство почувствовать, общность какую-то?

– Тезка, поведайте нам, чем скотина отличается от прочей фауны Пенелопы?

– Размерами! – мгновенно среагировал мужчина, на которого я, честно говоря, даже не смотрел.

Смотреть было интереснее на Матвея. Пристально эдак смотреть, с немым укором.

– Ух ты! – помолчав, выговорил я в сторону тезки. – Размерами! Экая наблюдательность! Еще версии будут? Вопрос ко всем присутствующим! Кроме, разумеется, Матвея Ильича: судя по его виду, он-то прекрасно знает и про реки, и про главное отличие скотины, но это нас не спасает, потому что он более необходим здесь, а не в паутине. Итак?

Я развернулся к толпе, которая вновь загудела. А вот это интересно! Уж не знаю, как я в этом гуле смог что-то расслышать, но таки расслышал.

– Повторите! – попросил я.

– Ориентация туловища. Длинная ось параллельна земле. Но вас, наверное, интересует другое отличие…

– Достаточно. Как вас зовут?

– Грязев. Владимир Петрович Грязев.

– Пойдете?

– Пойду.

– Матвей Ильич! Со мной летит Владимир Петрович.

– Мишань, вообще-то это наш главный инженер! – развел могучими руками мэр, давая понять, что Грязева мне не видать.

– Ух ты! – будто бы и не заметив жеста, обрадовался я. – Мне сегодня сказочно везет! Раз это главный – стало быть, где-то есть и запасной… Ну, в смысле, заместитель какой-нибудь. А то и не один. Грязев, пойдемте скорее, пока Матвей Ильич не придумал еще пару проблем, из-за которых девочка так и не будет найдена.

Мэр, на первых моих словах раскрывший рот для категоричных возражений, на последних побагровел и рот закрыл. Я счел это молчаливым согласием и быстренько затолкал главного инженера в вертушку.

– Оружие! – спохватился он, когда вертолет уже стал подниматься. – Я же не забрал у этих…

– Не волнуйтесь, оружия у меня достаточно, – ответил я, пристально разглядывая выбранного попутчика. Видимо, слишком пристально, потому что тот явно смутился, суетливо пробежался пальцами по пуговицам рубашки, нервно вздохнул.

– Следопыт-то из меня… – начал он и с досадой махнул рукой. – Я как-то все больше с техникой…

Я хмыкнул и промолчал. Ну не говорить же ему, в самом-то деле, что мне плевать на его способности?! Мне и своих достаточно. И напарник мне нужен даже не столько для подстраховки, сколько для того, чтобы время от времени поддакивать. В конце концов – вопросы. Не могу же я свои идиотские вопросы адресовать самому себе?!

А выбрал я его вовсе не из-за гипотетических способностей или навыков. Просто интересным показалось: главный инженер, верхушка, так сказать, здешней иерархии – а стоит не среди приближенных мэра, а так сказать, вместе с народом. Значит, либо Матвей Ильич ему не нравится, либо – что, скорее всего, ближе к истине – он не нравится Матвею Ильичу. И то и другое меня вполне устраивало. С детства не люблю агитплакаты.

И про длинную ось он здорово подметил! Размеры скотин – это слишком на поверхности, это даже ребенок сразу сообразит. Горизонтальное расположение тела – вроде бы тоже очевидный отличительный признак, но для подобного вывода нужно было хотя бы в справочник залезть: а вдруг на Пенелопе скотины – не единственные существа с такой осью?

Вот на Земле, скажем, противоположная ситуация: человек, жираф, морской конек – а много ли еще вы назовете животных, сориентированных в пространстве вертикально? Стоящие на задних лапках пудели и сурикаты не в счет.

Здешние боги, отвечающие за разнообразие видов, вообще фантазией не отличались. Вся растительность Пенелопы – серо-бурая водоросль, обитающая и на море, и на суше. Тончайшие и длиннющие нитеобразные листья, растущие пучками прямо из корневища, устилали поверхность планеты практически полностью, сплетаясь в единый замысловатый ковер. Планета-то и именем своим этому обязана: помните, Пенелопа в ожидании Одиссея всё чего-то ткала? Ну вот и перестаралась.