Читаем Кодеры за работой. Размышления о ремесле программиста полностью

По моим наблюдениям, многократно использовать теперь можно либо очень маленькие вещи, например отдельные значки или отдельные дизайны веб-страниц, либо очень большие вещи, например целые языки или крупные приложения с расширенными архитектурами вроде Apache или Mozilla.

Сейбел: То есть сейчас вы уже не так твёрдо убеждены в истинности исходной идеи о многократном использовании объектов. Что-нибудь было не так с самой теорией или она просто не заработала в силу исторических причин?

Дойч: Причина, по которой я больше не называю себя специалистом в области компьютерных наук, частично заключается в том, что я наблюдал практику разработки ПО около 50 лет и за последние 30 лет не увидел значительных изменений в лучшую сторону.

Если взять языки программирования, могу вам убедительно доказать, что они не улучшились в качественном плане за последние 40 лет. Сейчас нет языка программирования, который превосходил бы по качественным характеристикам Симулу-67. Я знаю, что это звучит достаточно смешно, но я действительно так считаю. Java не намного лучше Симулы-67.

Сейбел: A Smalltalk?

Дойч: Smalltalk немного лучше Симулы-67. Но Smalltalk в его нынешнем виде ничем не отличается от себя же образца 1976 года. Я не говорю, что языки, которые существуют сегодня, не лучше языков, которые существовали 30 лет назад. Язык, на котором я пишу все свои программы сегодня — Python, — превосходит, на мой взгляд, любой из языков, что были доступны 30 лет назад. Мне он нравится намного больше, чем Smalltalk.

Я не зря сказал о качественных характеристиках. В каждом распространенном в наши дни языке программирования, известном мне, используется понятие указателя. И я не представляю, каким образом можно качественно улучшить ПО, созданное с применением этого фундаментального понятия.

Сейбел: Вы относите ссылки в Python и Java к указателям?

Дойч: Безусловно. Да, у всех программ на Python или Java, не считая очень небольших программ, те же проблемы, за исключением проблем с порчей данных, как в случае Си или C++.

Суть проблемы в том, что не существует языкового механизма понимания, постулирования, управления или вывода шаблонов доступа и разделения информации в системе. Передача указателя и хранение указателя — это локализованные операции, но их последствия неявно создают целый граф. Не говоря о многопоточных приложениях, даже в однопоточных приложениях данные перемещаются между разными частями программы. Есть и ссылки, которые распространяются на другие части программы. Даже в хорошо спроектированных программах найдутся две, три или даже четыре различные сложные модели протекающих процессов и не найдется способа, которым можно было бы описать, объяснить или охарактеризовать крупные блоки, не касаясь при этом того, что происходит на нижнем уровне. Предпринималось множество попыток решить эту проблему. Но я не припомню никаких открытий и прорывов в этой области. Думаю, в этой области нет каких-то общепринятых или общеиспользуемых решений.

Сейбел: А как насчет чисто функциональных языков — хотя они, наверное, и не являются широко используемыми?

Дойч: Да, у чистых функциональных языков совсем другие проблемы, но этот Гордиев узел они, конечно же, разрубают.

Время от времени у меня появляется соблазн разработать язык программирования, но я ничего не делаю и жду, когда этот порыв пройдет. Но если я поддамся этому соблазну, то в моем языке будет фундаментальное разделение между функциональной частью, отвечающей исключительно за значения и в которой не будет понятия указателя, и другой областью, которая будет отвечать за схемы совместного владения, ссылки и управление.

Поскольку я занимался написанием как компиляторов, так и интерпретаторов, то могу придумать множество способов реализации языка без необходимости постоянно копировать большие массивы. Но те, кто занимается функциональными языками, понимают в этом намного больше меня. Есть множество умных людей, которые работали и работают над Haskell и подобными языками.

Сейбел: А эти ребята не придут и не скажут: «Да, именно так это и есть у нас в монадах, и это разделение у нас реализовано в системе типов»?

Дойч: Знаете, я никогда не понимал монады в Haskell. Я, наверное, перестал следить за функциональными языками после ML.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии