Кодекс смерти

Ромео Умбро постоял, покачиваясь с пятки на носок и внимательно изучая посетителей кафе. Острый и пристальный взгляд, отметил Фредрик, не зря он получил такое прозвище. Синьор Ратти испуганно метался между столиками, убирая пустые чашки и рюмки.

Глаза Умбро остановились на Фредрике Дрюме. На губах возникло подобие улыбки — или это была гримаса? — и он решительно подошел к столу, заслонив собой солнце.

Фредрик вопросительно наморщил лоб.

— Синьор Фредрик Дрюм из Норвегии. — Низкий голос не спрашивал, а утверждал. — Понятно, кто же еще станет пить самое дорогое местное вино среди белого дня?

Не спросив разрешения, он опустился на свободный стул.

Настроение Фредрика нисколько не омрачилось, и он продолжал вопросительно глядеть на Иль Фалько.

— Ромео Умбро. — Протянул тот пятерню для крепкого рукопожатия. — Норвегия, — продолжал он, откидываясь назад на стуле. — Норвегия, Норвегия. Тупые слабоумные болваны. Нахальные петушки, сопляки, надутые протестанты. Зазнайки, червяки и слизняки. Рожденные в глыбе льда, оттаявшие под холодным солнцем, выросшие с инеем за ушами и ледышками под носом, распятые в своем неверии, умершие и погребенные в вечной мерзлоте! И вы еще приезжаете сюда и думаете, будто что-то знаете!

Последние слова он выкрикнул так громко, что Фредрик испуганно отпрянул, чуть не опрокинув свой бокал.

Кругом царила гнетущая тишина.

— Scusi, синьор, будьте любезны немедленно выйти из-за этого стола, я вас не знаю, и у вас нет никакого права…

Кулак Ромео Умбро обрушился на столешницу с такой силой, что бутылка с вином едва не упала.

— У меня нет права?Помалкивай, арктическая жаба, здесь в Офанесе я распоряжаюсь, а не ты с твоими приятелями. Посмотри кругом: эти виноградники, оливковые рощи, порт, замок — все принадлежит мне, без меня и моего семейства здесь была бы сплошная выжженная пустыня с кактусами. И если этотебе невдомек, обмотай себя серой бумагой и уноси отсюда ноги, пока они тебя еще держат.

Он щелкнул пальцами, и тотчас Ратти поставил на стол перед ним стаканчик водки.

— Клиника тоже вам принадлежит? — Фредрик опомнился и позволил себе съязвить.

— Ни слова о клинике, наглая дворняжка! — Умбро стукнул по столу пустым стаканчиком. — Этот аристократ из подворотни, этот мой племянник может куда угодно перенести свою психбольницу, вон сколько денег у него. С чего это он занимает мои лучшие земли? А? По мне, так пусть он сам и эти немые шлюхи, перед которыми он ползает на коленях, убираются на Северный полюс.

Фредрик пытался понять, почему этот человек так кипятится. Причиной дикой брани должен быть какой-то серьезный конфликт. Но как могло присутствие ни к чему не причастного Фредрика подлить масла в огонь этого конфликта?

— Вы не могли бы выражаться яснее, чтобы я мог понять, на какую из ваших мозолей наступил? И чем вам так насолили именно норвежцы? — Он спокойно налил себе еще вина.

— Болван, — фыркнул Ромео Умбро. — Если у тебя мозгов чуть больше, чем у мухи, сам знаешь ответ. Но если ты глуп, как пробка, то мои ответы находятся вон там. — Он показал на замок на холме. — А вообще, ты не вправе ждать ответов. То, что ты, по-твоему, знаешь — ложь, а что надеешься узнать — фантазия, плод больного рассудка. Тебе лучше всего поскорее убраться отсюда. Пока не завернули в серую бумагу. Cur, quomodo, quando [12]— такие вопросы лишены смысла в Офанесе.

Он резко поднялся, пронзил поочередно взглядом всех присутствующих, вышел из кафе и размашистым шагом направился к церкви.

Кругом сразу зашумели. Фредрик тряхнул головой и облегченно вздохнул. Двое мужчин помоложе подошли к нему и справились, как ему показались когти Иль Фалько.

— Знай, straniero, он настоящий зверь. Тиранит нас всех без разбора. Воображает себя этаким средневековым феодалом. Все новое, незнакомое ему ненавистно. Был бы ты здесь, когда два года назад начались раскопки! Кричал, что земля его, виноградники тоже. Призвал на помощь всех продажных юристов в Калабрии и Сицилии, но проиграл, конечно. А что до нас, то мы были только рады. Раскопки, клиника эта привлекают сюда людей, привлекают туристов, на которых и мы зарабатываем.

— Спасибо, синьоры. Спасибо, что объяснили. А то я уже было подумал, будто я для вас все равно что муха в котлете.

— Если тебе понадобится помощь, только скажи. У нас найдется время и найдутся работящие руки. Меня зовут Лоренцо Карли, моего друга — Паоло Серверо.

Они вежливо поклонились и вернулись к своим столикам.

От действия хорошего вина не осталось и следа. Бутылка почти опустела, Фредрик не стал тревожить осадок.

Пока тебя не завернули в серую бумагу.Он размышлял над этой угрозой. Это итальянское выражение можно было толковать двояко. Либо «тебя положат в гроб и закопают в землю», либо «тобой будут манкировать». Так или иначе — угроза. Серьезная угроза.