Кодекс надежды

Ляля шла по длинному унылому коридору, сверяясь с повесткой. Вот он, пятнадцатый кабинет. Потертая табличка на двери указывала, что в кабинете сидит следователь Крачкин В. В.

Ляля вздохнула, выпрямила спину, нацепила на лицо безразличное выражение и постучала в дверь.

– Можно?

– Подождите в коридоре! – послышался из кабинета ворчливый скрипучий голос.

Голос Ляле не понравился, она отошла в сторонку и села на неудобный шаткий стул, что стоял напротив кабинета. Стул был металлический, такие стулья ставят обычно на открытых станциях метро, они не боятся сырости. Здесь же сырости не было, зато невыносимо дуло из приоткрытого окна.

Сегодня с утра была отвратительная погода, которая очень соответствовала Лялиному настроению – на небе совсем низко висели свинцовые тучи, задувал сильный холодный ветер, так что деревья качались и листья неслись по улице и попадали под ноги.

Ляля надела флисовку с капюшоном, но какой-то козел на джипе проехал рядом по луже, и она не успела отскочить. Сейчас она сняла мокрую флисовку, но проходящий мимо пузатый мужик в полицейской форме очень неодобрительно покосился на ее татуировки. Тут Ляля спохватилась, что вчера совсем забыла нарисовать свежую на месте той, что смылась, и теперь вид совсем подозрительный.

Она снова надела куртку, но спина тотчас заледенела, Ляля поежилась и попыталась передвинуть стул, но вся конструкция из трех стульев была, похоже, привинчена к полу. Вот интересно, для чего? Чтобы не украли или чтобы не использовали в качестве оружия ближнего боя?

Тогда Ляля попыталась закрыть окно, но у стеклопакета уже не было ручки, успели оторвать.

«Пятнадцать минут уже жду, – подумала она, взглянув на часы, – сам же к десяти вызывал!»

Она решилась и постучала в дверь снова.

– Заходите! – проворчали из кабинета.

Кабинет был маленький и очень захламленный. Папки с делами валялись на шкафу, были кое-как втиснуты в стеллаж и громоздились неустойчивой грудой на подоконнике. Следователь Крачкин выглядел соответственно своему голосу – невысокий плешивый мрачноватый мужчина с уныло повисшим носом и близко посаженными маленькими глазками.

– Вы кто? – неприязненно спросил следователь, не утруждая себя приветствием.

– Я Птицына, – Ляля протянула ему повестку.

– Опаздываете, Птицына! – пожурил следователь. – Более ответственно нужно к своим обязанностям относиться!

Ляля открыл было рот, чтобы сказать, что она пришла вовремя и уже двадцать минут, как последняя дура, сидит под дверью и что он, следователь, прекрасно это знает, но решила промолчать. Черт его знает, что за человек этот Крачкин, еще привяжется. Нет у нее доверия к полицейским.

Она села без приглашения. Стул был деревянный, но такой же шаткий, как в коридоре. Следователь открыл новую папку и стал задавать рутинные вопросы, просмотрев предварительно Лялин паспорт.

– Так, регистрация у вас временная, а раньше где жили? – Он пролистал паспорт.

«Там же написано, – со злостью подумала Ляля, – читать этот Крачкин не умеет, что ли?»

– В Зауральске, – все же сказала она.

– Вижу… – он отложил паспорт, – и что же вы решили покинуть свой родной город и приехать к нам?

«Родной город… – с тоской подумала Ляля, – знал бы ты…»

Тут она поймала на себе взгляд Крачкина. Взгляд был острый и цепкий. Слишком острый и цепкий.

Ляля поняла, что он нарочно притворяется недалеким противным типом, а сам, конечно, противный, но очень хитрый и въедливый. Он хочет ее на чем-нибудь подловить, причем не обязательно подозревает. И то верно, не может же он думать, что это она задушила несчастную Веру Анатольевну.

Ляля поняла, что нужно немедленно взять себя в руки. Она расслабилась, обвисла на стуле и посмотрела на следователя сонным туповатым взглядом.

– Решила изменить свою жизнь, – заученным голосом сказала Ляля, – а то время идет, а я ничего не видела, кроме Зауральска. Надо расширять горизонты.

– И как вам ваша новая жизнь? – теперь в голосе Крачкина звучала откровенная насмешка, и в глазах его она отразилась вся – с дурацкой короткой стрижкой и татуировками.

Ляля промолчала. Крачкин вернул ей паспорт и начал задавать вопросы по существу. Ляля отвечала, что когда вернулась, то никого не встретила и нашла Веру Анатольевну уже мертвой. Нет, в библиотеке не было беспорядка. Нет, вроде бы ничего не пропало, только бюст Гоголя валялся на полу, наверно, Вера им оборонялась, хотела убийцу по голове стукнуть, да не успела.

– Свидетельница, отвечайте на вопросы, а ваши умозаключения мне без надобности, – оборвал ее Крачкин, – я и сам умный.

«Оно и видно, – со злостью подумала Ляля, – вас тут целая толпа по этому делу работает, убийца уже четвертую жертву придушил, а вы и не чешетесь!»

В это время рывком открылась дверь, и вошел тот самый немолодой мент, который приезжал в библиотеку, когда убили Веру. Мент тогда Ляле жутко не понравился – злющий, как голодный волк, грубый, как орангутанг, наорал на Лялю ни за что ни про что. Сейчас он на нее и не взглянул, а сразу напустился на Крачкина.