Кодекс Крови. Книга ХIV

Земля под ногами задрожала. Я явственно чувствовал голод и сомнения пожирателя. Всё же зачатки разума подсказывали ему, что столь питательная добыча не должна доставаться так просто. Но ведь и в прошлый раз люди сами добровольно приходили их кормить. Может, у двуногих существ это обычное дело?

С запястья сорвалась ещё одна капля, когда пожиратель не выдержал и выстрелил из-под земли сразу несколькими десятками корней, присасываясь к распоротому запястью.

Остальной кожный покров он пробить не мог, ведь меня покрывала тончайшая кольчужная сетка из адамантия. Корни бесновались, оплетая меня в живой кокон, они придавливали к земле и пытались вскрыть мою защиту. Струйка крови была слишком маленькой для аппетитов пожирателя.

«Алтарь закапсулировался, — передала Ольга, — дубрава осталась без защиты».

«Гемос, пошёл!» — скомандовал я и скорее почувствовал, чем увидел, как чёрная клякса симбионта переползла через мою кровь в корни этой твари и вступила в противостояние.

Я чувствовал себя полководцем, который лишь наблюдал за сражением из безопасной ставки, тогда как его солдаты гибли в схватке. Меня такая позиция не устраивала. Чуть подумав, я принялся накладывать на пожирателя благословения магии Рассвета: Аура Святого, Малое Исцеление, Длань Рассвета. Я чередовал заклинания, используя их в качестве оружия. Каждое благословение молотом ударяло по пожирателю, дезориентируя и замедляя его реакции.

«Не знаю, чем ты его так, но продолжай в том же духе!» — отозвался Гемос. Голос его впервые выражал сдержанный оптимизм.

«Магией Рассвета, тебе безвредно, — пояснил я. — Могу ещё тленом приголубить!»

«Тленом не надо! Я не хочу в братской могиле с вот этим остаться!» — воспротивился симбионт и продолжил натиск.

«Он начал тянуть силы из дубравы, — сообщила Ольга. — С деревьев осыпается листва, они превращаются в труху на глазах».

Пожиратель же, наконец, решился перейти к более активным действиям. Он опутал мне корнями ноги и руки и решил четвертовать, дабы получить доступ к столь упрямому деликатесу.

«А вот хрен тебе!»

Я сменил ипостась на драконью, и тварюшка получилась явно большего размера, чем пожиратель. Выпустив из тела пару адамантиевых гарпунов, я проткнул «дерево» в нескольких местах и принялся взлетать, наживо выдирая его из земли. Дубрава трещала и стонала, заглушая ментальный крик твари о помощи. Из-под земли уродливыми нитями тянулись корни-присоски пожирателя, раскинувшиеся чуть ли не на сотни метров вокруг, и лишь один корень тянулся дальше к близнецу-накопителю. По этому корню к пожирателю медленно, но уверенно тянулась подпитка, подтягивая свежие резервы для бросания в бой. Этот корень креп, менял цвет и, словно пуповина, стал дрожать от пропускаемой через себя энергии.

«Гемос, возвращайся!» — приказал я.

'Я уже почти! Ещё чуть-чуть и ему конец! — воодушевлённо возмущался симбионт, не спеша слушаться приказа.

«Я сказал возвращайся! Три секунды на эвакуацию, и будет тлен!»

Я показал ему крепнущую пуповину между пожирателем и накопителем, и только здесь Гемос послушался. Но он катастрофически не успевал. Поток чистой кристаллизованной энергии будто превратил пожирателя в берсеркера, он теснил Гемоса по всем направлениям, ранее отвоёванных у него с таким трудом.

Я же не мог ударить, чтобы не убить симбионта. Ситуация выходила патовая.

«Сейчас!» — отреагировала на мои терзания Ольга и на своих эфемерных крыльях рванула к накопителю в дендрарии. Спикировав к его подножью, она приложила ладони и направила силу. Я не знаю, какими эмоциями нужно было поделиться, чтобы накопитель не просто перестал делиться энергией, но стал усыхать на глазах. Листья осыпались с него, скручиваясь в трубочки, кора опадала лохмотьями, ветки опадали от ствола с треском, но не долетали до земли, осыпаясь в труху. Пуповина между парными существами иссохла и осыпалась.

В это время Гемос вернулся в меня едва живым, а я же, наконец, дал врагу желаемое. Ему досталась порция моей крови, сдобренная с тленом.

Корни и ствол пожирателя на глазах превращались в пыль и разносились потоками ветра по дубраве. Темные присоски, которыми он тянул энергию из молодых дубов, переносили заразу дальше, уничтожая слабые и больные деревья. Сверху отлично было видно, как осыпались прахом целые поляны в лесу, но радовало, что проплешины были небольшого размера. Над лесом поднялось облако пыли.

Когда же оно осело, оказалось, что первоначальный прогноз с потерей одной трети дубравы не оправдался. Навскидку сверху казалось, что Лимузены лишились от двадцати до двадцати пяти процентов своих лесных запасов. Но это адекватная цена за избавление от собственноручно вскормленного паразита.

Я уже спускался обратно в дубраву, когда сработала сделанная ранее ментальная закладка, и по кровной связи пришёл зов о помощи от Николя Бенуа:

«Ты был прав! Помоги!»

* * *

Когда на лицо Николя упал обрубок руки, он от неожиданности закричал и выпустил весь воздух из лёгких. Пришлось спешно всплывать за новым глотком, но там его уже ждали.