Кодекс джиннов

Джинн гордо взглянул на Колю, с таким видом, будто это он сам лично изобрел вигрин, и продолжил.

– Странный ты человек, Коля. Так быстро привык к ковру-самолету, к кулону-переводчику и прочим бытовым улучшениям, а вот эти игрушки тебя почему-то удивили.

– Вы правы, уважаемый. Но я и в самом деле не представляю, что можно просто полить кусок железа вигрином, пробормотать заклинание и получится робот. В свое время на Земле тоже строили подобных роботов, но это требовало огромных расходов.

– Коля, Коля, ну почему ты так все упрощаешь! Я же сказал – магия гномов. А это, прежде всего, труд, труд и еще раз труд. Видишь ли, гномы – исключительная раса в нашем мире. Если все остальные трудятся для того, чтобы обеспечить себе достойное существование, то для гномов работа является самоцелью. Она и есть вся их жизнь. Почти все свое время гномы проводят либо в шахте, либо на заводе. Рабочая смена – минимум двенадцать часов. Еще восемь на сон, час на еду и бытовые проблемы. Остальное время гном шляется как неприкаянный по руднику, выспрашивает о новостях в забое и ждет не дождется, когда можно будет опять спуститься в шахту.

На заводах та же история. Они работают до полного изнеможения, но становятся от этого только счастливее. Их не интересует, что будет дальше с результатом их труда. Увидеть, что сделанная им вещь наконец-то заработала – в этом заключается наивысшее счастье для гнома. Когда изделие полностью готово, и гном убедится, что оно работает, как задумано, он быстро теряет к нему интерес. По завершению работы он может позволить себе выпить кружку-другую пива в компании таких же счастливцев. За столом они подробно расскажут друг другу о том, что именно они смастерили сегодня, поскольку других тем для разговоров у заводских гномов, похоже, не существует. Но долго засиживаться они не станут. Уже начиная со следующей рабочей смены, все их внимание будет поглощено новой работой.

– Понятно. При таком подходе к делу, пожалуй, и в самом деле можно создать самые удивительные вещи. – Коля еще раз взглянул на гномов, пирующих на соседнем топчане. – Однако я не сказал бы, что вот эти трое измучены непосильной работой. Что-то не похожи они на трудоголиков, проводящих всю жизнь в штольне или у станка.

– Кто, эти? – Джинн рассмеялся. – Они же не настоящие гномы, Коля. Это – выродки.

Коля непроизвольно вздрогнул от неожиданного грубого выражения, которое никак не ожидал услышать от джинна.

– За что вы их так?

– Это не оскорбление, Коля. Это медицинский термин. Гномы живут в нашем мире уже очень-очень долго. А у древних рас со временем накапливаются генетические изменения. Вот в таких ребятах эти отклонения и проявились. С ними произошло самое страшное, что только может случиться с гномами, по их собственному мнению, конечно. Эти выродки не умеют и не хотят работать. Нормальные гномы считают их уродами и относятся к ним как к неизлечимым больным.

– Чем же они занимаются? Судя по их внешнему виду, ребятки устроились в этой жизни совсем неплохо.

И в самом деле. Черты лиц у гномов сильно разнились, но было в них и что-то неуловимо общее для всех. Приглядевшись, Коля смог сформулировать для себя эту характерную особенность. На гномьих лицах присутствовало выражение бесконечного самодовольства, будто кто-то написал на них крупными буквами: «Жизнь удалась!»

– Как я уже сказал, они не могут работать вместе с остальными. Единственное доступное им занятие – это торговля. Они скупают или выменивают золото и драгоценности на шахтах, всевозможные изделия на заводах. Потом отправляются в другие страны к джиннам или людям и перепродают свой товар. Зарабатывают они неплохо и, на мой взгляд, живут значительно лучше, чем так называемые здоровые гномы. – Махмуддин задумчиво отхлебнул из своей пиалы. – Хотя как я могу судить об этом? Я не гном, я джинн, и это совсем разные вещи. Как говорится, что хорошо джинну, для гнома смерть.

Коля задумчиво кивнул:

– Знаете, Мажмуддин-аглай, на моей родине тоже иногда встречаются подобные генетические отклонения.

Но развить мысль Коле не удалось. Им начали подавать, и джинн тут же прекратил всякие посторонние занятия и сконцентрировался на еде. Блюда и в самом деле были превосходны, и в количестве достаточном для удовлетворения гаргантюанского аппетита Махмуддин-аглая. Коля, по приобретенной во дворце Махмуддина привычке, тоже пообедал чрезвычайно плотно. Потом погладил начавший отрастать живот, и с тоской подумал, что если в ближайшее время резко не изменит образ жизни, то ему срочно придется садиться на диету.

Наконец, Коля с джинном поели, и к ним подошел хозяин харчевни со счетом. Предупрежденный джином Коля благоразумно молчал, и беседу с хозяином вел один Махмуддин-аглай.

Торговались громко и долго, минут сорок. Разговор изобиловал сынами плешивого шакала и хромой верблюдицы, ослиным навозом под соусом из протухших отбросов и прочими местными крылатыми выражениями, без которых при торговле не обойдется ни один уважающий себя джинн.