Код лихорадки

— Работать с нами? — спросила Тереза. — Что происходит?

Он привлек внимание Томаса. Теперь его охватило безумное любопытство.

— Мы бы хотели, чтобы вы помогли нам в предстоящей экспедиции, — сказала доктор Пейдж. — Через несколько недель Хорхе, Бренда и еще несколько человек будут отправлены в место, которое называется Жаровня. Нас очень интересует, что мы можем найти в соседнем городе, кишащем шизами. Значительный исследовательский потенциал.

— Город, кишащий шизами? — повторил Томас. У него было плохое предчувствие, что он не услышал здесь всей правды.

— Да, — ответила она, ничего больше не предлагая. — Мы думаем, будет очень полезно, если вы там окажетесь. Мы хотели бы проверить эффективность технологии вашей имплантации на дальних расстояниях, особенно удаленного мониторинга ваших паттернов зоны поражения и других измерений. Нам нужно знать, что он может работать на больших расстояниях. Итак, вот что мы запланировали…

Томас обдумывал то, что она только что сказала, стараясь не обращать на нее внимания. Зачем им знать о мониторинге на дальних расстояниях? ПОРОК планировал их перенести куда-нибудь? Здесь происходило что-то еще, о чем ему не говорили, у него было плохое предчувствие. Чувство, которое он испытывал уже некоторое время, но только сейчас смог признаться самому себе. От этого ему стало плохо.

ПОРОК никогда не остановится.

Они никогда, никогда не остановятся.

Глава 55 231.11.30 | 20:32

Томас шел с Чаком по длинному коридору, который, казалось, простирался перед ними бесконечно. Именно так все и чувствовалось сегодня. Долго и бесконечно. На самом деле, он был просто в грустном настроении. Этот день настал.

Чака собирались отправить в лабиринт.

Томас попросил этот час с Чаком, чтобы поесть в последний раз и поговорить обо всем. Их собственное прощание. Затем Томас планировал оставить Чака в руках экспертов и скрыться. Он не думал, что сможет спокойно смотреть, как Чаку стирают память, как с ним обращаются, как с трупом, как его бросают в ящик, как кучу мусора. Они попрощаются, и тогда Томас сможет прятаться в своей комнате до следующего утра.

В кафетерии было тихо, во время затишья между завтраком и обедом. Захватив тарелки с остатками завтрака, они с Чаком уселись у одного из немногих окон, выходивших на лес Аляски. Они почти не разговаривали с тех пор, как Томас забрал Чака из его комнаты, и теперь оба принялись за еду. Ни один из них еще не откусил ни кусочка.

— С таким же успехом я мог бы не и задавать этот дурацкий вопрос, — наконец сказал Томас. — Ты боишься?

Чак поднял кусок бекона и внимательно посмотрел на него.

— Ты прав. Тупой вопрос.

— Тогда я приму это как «да».

Чак откусил кусок бекона, его лицо слегка поморщилось.

— На вкус как кланк.

— Конечно, это так. Они поджарили его почти три часа назад. Но твоим единственным желанием на сегодня было спать, поэтому они разрешили тебе поспать. Может быть, тебе хотелось бы пожелать хрустящего бекона. Или, знаешь, билет в один конец до Денвера.

Чак одарил его вежливой улыбкой — самое взрослое, что он когда-либо делал.

— Давай, приятель, — сказал Томас. — Откройся. Скажи мне, о чем ты думаешь. То, что ты чувствуешь. Я беспокоюсь о тебе.

Малыш пожал плечами.

— Неужели нам действительно нужно, чтобы все получилось так глупо? Они посылают меня в лабиринт, и я ничего не могу с этим поделать. Я буду скучать, буду скучать по вам, ребята. Но нет смысла ныть и плакать.

— Тебе придется какое-то время обходиться без того, чтобы каждый день видеть мое прекрасное лицо. Лучше бы ты скулил и плакал. Я говорю о опухших глазах, мокром лице, соплях, льющихся в рот, обо всем этом. И я не чувствую, что в ближайшие три минуты буду оскорблен.

— А что будет, когда я туда доберусь? — спросил Чак, делая вид, что не слышал ни слова из того, что только что сказал Томас. — Я имею в виду, что это не может продолжаться вечно, верно?

Вот так, весь воздух вышел из комнаты.

— Конечно, не навсегда, — сказал Томас. — Я слышал, они приближаются к полной матрице. И как только они ее получат, следующим будет лекарство. Я уверен, что мы воссоединимся.

Томас не знал, сможет ли он сосчитать всю ложь, которую он только что сказал, на пальцах одной руки. Но какое это имело значение? Чаку вот-вот должны были стереть память, и Томас не думал, что это повредит его надеждам.

Чак пристально смотрел на него.

— Что? — спросил Томас.

Чак сказал ему, что он был полон чего-то, и он не использовал слово кланк.

— Вовсе нет, — возразил Томас. — Послушай, парень, ты прав. Нам не нужно что бы все было так. Мы прощаемся, но мы оба все еще будем внутри этого огромного комплекса. И я буду следить за тобой, болеть за тебя. Всегда. Я обещаю.

— Я тебя даже не вспомню, — сказал Чак. — Значит, мы действительно прощаемся навсегда.