Код Кощея

Вот у царевича есть первая жена, мать его ребенка, способная доказать свое материнство хотя бы наличием материнского молока. Но есть у царевича и вторая жена, отношения с которой освящены тем наглядным обстоятельством, что женщина эта живет у царевича в терему, а вся царевичева челядь считает ее его женой.

Для разрешения этого юридического казуса царевич обращается к своим боярам и спрашивает: «С которой женой мне жить?»

Бояре, посовещавшись, отвечают: «С первой».

И это приговор-ловушка.

Как для приготовления диетического супа сливают первый бульон, так и в русских сказках для торжества справедливости первая интерпретация приговора бывает абсурдной. «С первой женой надо жить», – говорят бояре, не уточняя, что именно должна сделать первой жена, с которой надлежит жить царевичу.

Кто эта «первая»? Та, что первая жила с царевичем в качестве жены? Та, что первая приехала, погостив у отца? Та, что первая пробежит стометровку?

Царевич понимает приговор суда – или делает вид, что понял приговор суда, – абсурднейшим образом. Он объявляет, что первой будет считать ту жену, которая первая заберется на ворота.

Приговор-ловушка (или можно называть его приговором-загадкой) так устроен, что для приведения его в исполнение требуется своего рода подсказка. Известна, например, легенда про княгиню Ольгу, когда та согласилась принять послов враждебного княжества, но только при условии, что тех принесут в лодке. В лодках хоронили тогда мертвецов. Послы могли бы догадаться, что Ольга готова принять их, но только мертвыми. Послы не догадались, погрузились в лодку, которую понесли к Ольгиному терему носильщики. А при входе в терем послы были убиты.

Принести послов в лодке – это не был абсурдный каприз княгини Ольги, это была загадка, которая, не будучи разгаданной, узаконивает казнь. И точно так же абсурдные действия и абсурдные слова героев русских сказок – это не блажь, это загадка.

Всякого, кто понял абсурдное задание буквально и, выполняя абсурдное задание, победил, ждет вместо награды приведение в исполнение приговора-ловушки.

Лжежена взбирается на ворота первой, и царевич расстреливает ее. В некоторых вариантах сказки – из лука, в других вариантах сказки – из ружья.

Не так уж это и глупо. Царевич придумывает абсурдную трактовку приговора. Логично предположить, что настоящая жена и мать не захочет быть официальной женой и матерью просто потому, что первой залезла на ворота. Логично предположить, что она хочет быть женой и матерью по праву: потому что действительно первой жила с царевичем, действительно зачала и родила от него, действительно кормит его ребенка грудью. Логично предположить, что настоящая жена и мать захочет справедливого разбирательства, а не идиотского чемпионата по скоростному залезанию на ворота. Всерьез на ворота полезет только та женщина, у которой, кроме способности лазать по воротам, нет никаких прав ни на мужа, ни на ребенка.

Иными словами, абсурдную трактовку приговора примет только мошенница. Настоящая жена и мать заинтересована в том, чтобы приговор-ловушка был истолкован здраво и первой женой считалась не та, которая первой взлетит на ворота, а та, которая первой вошла в мужнин дом.

Так устроен приговор-ловушка.

Источник права, или Подарок с того света

В русской сказке Баба-яга имеет неограниченную власть, право на все. Она, например, может съесть кого угодно, причем съедаемый не должен сопротивляться, а должен сам полезть в печь по первому требованию Бабы-яги и самостоятельно изжариться просто потому, что Баба-яга так ему велела. Еще Баба-яга имеет право дать кому угодно какое угодно задание, и задание должно быть беспрекословно выполнено, каким бы трудным оно ни было – даже если речь идет о том, чтобы перебрать мешок маковых зернышек, перемешанных с землей. Баба-яга может казнить и миловать, помогать герою при помощи волшебных своих клубочков, веретенец и веничков либо терзать героя при помощи огненных щитов, каменных пестов и чего только еще не изобретут сказочники.

Бабу-ягу, правда, можно обмануть. Ее может обмануть ребенок, сделав вид, что не знает, как правильно сесть на лопату, дабы быть отправленным в печку. Обманом предназначенный на съедение ребенок может саму Бабу-ягу затолкать в печку, где колдунья, скорее всего, не сгорит, но, пока суд да дело, ребенок успеет сбежать домой. И удивительным образом голодная Баба-яга не сможет со всеми своими железными зубами и волшебными пестами ворваться в дом и забрать из родительского дома ребенка, которого присмотрела себе на съедение. Баба-яга обязательно должна будет ребенка из дома выманить.