Код Иуды (СИ)

  «… Я знаю, что вы пацифист. Я могу понять, что.' «Заставляет себя», - подумал он. «Но то, что я прошу вас сделать, не подрывает ни одного из ваших… принципов. На самом деле наоборот. Вы дадите своей стране возможность защитить себя ...

  «Чего я не понимаю, - прервал он, - так это внезапной озабоченности Великобритании по поводу России».

  «Я не собираюсь оскорблять ваш интеллект», - ответила она. «Британия обеспокоена Британией. Если Германия одержит безоговорочную победу над Советским Союзом, она обратится против британцев. Но это не должно вас беспокоить. Что должно вас беспокоить, так это то, что вы можете помочь спасти свою страну. Несомненно, это был бы величайший акт пацифизма из когда-либо задуманных ».

  Она склонилась над ним, глядя ему в глаза карими глазами; но когда она подошла ближе, губы приоткрылись, он отвернулся. «Ты однажды предал меня, - подумал он, - ты можешь сделать это снова».

  *

  Она не поехала прямо в Лиссабон. Вместо этого она проехала через небольшой городок Мафра, который Хоффман знал, потому что поселил там беженцев в монастыре. Это было солидное место, построенное королем Жуаном V. Согласно легенде, король поклялся, что построит монастырь, если Бог подарит ему ребенка, а Бог одолжит дочь.

  «Впечатляющее здание», - сказала Рэйчел, прерывая их долгое молчание.

  «Его разработал немец, - сказал Хоффман. «Куда, черт возьми, мы идем?»

  «В особняк».

  «Я хочу попасть в центр Лиссабона».

  «Сначала особняк».

  - Не могли бы вы сказать мне, почему?

  «Потому что», - сказала она.

  «Я мог выпрыгнуть из машины».

  «Можно», - согласилась она, нажимая ногой на педаль газа.

  - Это тоже было запланировано?

  «Не мной», - сказала она, и он подумал: «Что это за ответ?»

  По его оценкам, они были в пяти милях от Лиссабона, когда она свернула «Остин» с дороги на длинную извилистую дорогу, пробирающуюся сквозь густой подлесок.

  Когда он увидел особняк - серый и массивный с крыльями с колоннадой - он сказал: «Как хозяин получил эту груду? - пробка или портвейн? Или, может быть, вольфрам? потому что на продаже его британцам и немцам для легирования стали делались целые состояния.

  «Оливковое масло», - сказала она.

  Она остановилась у внешних порталов, увенчанных ангелами в стиле барокко. Их встретил пожилой хрупкий на вид мужчина в синем пиджаке с розово-серым шелковым шарфом на шее. Позади него стоял Кросс, выглядевший более гладким и здоровым, чем когда-либо рядом со стариком.

  «Доброе утро, мистер Хоффман», - сказал старик почти на идеальном английском. Его никто не представил.

  Хоффман кивнул, не обращая внимания на Кросса. Они вошли в прохладный мраморный зал; это напомнило Хоффману фойе музея.

  «Вы были очень пунктуальны, - сказал старик.

  'Был ли я? Я не знал ». Хоффман посмотрел на Рэйчел.

  Старик провел их по широкой изогнутой лестнице. Наверху была длинная площадка, охраняемая доспехами. На паркетном полу дрожал солнечный свет, окрашенный витражом.

  Они вошли в библиотеку, стены которой были уставлены книгами, которые выглядели непрочитанными. Окна с маленькими свинцовыми стеклами выходили на гладкие, как мох, лужайки и темное глубокое озеро.

  В каминной решетке горел огонь. Перед ним стул; за стулом пара ног в туфлях.

  Старик подошел к стулу; Кросс и Рэйчел Кейзер стояли позади Хоффмана.

  Старик откашлялся, и когда сидящий в кресле встал, Хоффман знал, что поедет в Москву, потому что кто сможет устоять перед ораторским искусством Уинстона Черчилля?

  ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

  На следующий день Хоффман связался с немецкой разведкой.

  Кросс сказал, что это необходимая мера предосторожности, если нужно убедить Сталина в том, что он имеет доступ к нацистским секретам. Но в то же время немцев нужно было убедить, что Хоффмана стоит вербовать.

  «О, как мы плетем запутанную паутину», - сказал Кросс, протягивая ему конверт. - Это маршрут Черчилля до Лиссабона. Его сейчас нет, но это показывает, насколько вы ценны для абвера. А если бы они знали заранее… не дай бог!

  Хоффман удивленно посмотрел на него. Неистовство было не в стиле Кросса.

  Кросс поймал взгляд и сказал: «Наверное, величайший человек, которого когда-либо знал мир», и Хоффман, который не верил, что Черчилль был выше Леонардо да Винчи или Христофора Колумба, был еще больше удивлен.

  Они шли по набережной в Белене возле квартиры Кросса. День был серый, чайки кричали об одиночестве.

  Кросс, казалось, считал необходимым объяснение его взглядов на Черчилля. «Мы выиграли последнюю войну», - сказал он. 'Просто. Затем желтая полоса в политике - Болдуин, Чемберлен и все такое - рассеяла победу. Но Черчилль снова спасет нас ».

  Хоффман думал, что Кросс говорит о Черчилле так, как некоторые немцы говорят о Гитлере; он задавался вопросом, почему.

  - Мой отец служил на флоте, - резко сказал Кросс. «Он хорошо знал Уинстона. Знаете ли вы, что, когда Черчилль вернулся в Адмиралтейство в прошлом году, всем военно-морским кораблям был послан сигнал: «Уинстон вернулся»?

  Хоффман сказал, что нет.