Код Иуды (СИ)

  Хоффман заказал еще пива. Он взглянул на то, что осталось от часов на стене. Он пробыл в баре десять минут. В любую минуту мог войти австриец, опасаясь, что он ушел через задний выход.

  Минутой позже австриец проскользнул через дверь, и матрос ударил его по голове барным стулом. Он упал на пол без сознания.

  Хоффман беспечно переступил через свое тело на улицу. Когда он садился на велосипед, часы пробили полдень: в Британии пора было прекратить все первоапрельские уловки.

  «В Португалии тоже», - подумал он, ухмыляясь и уезжая на весеннем солнышке.

  *

  Велосипед он оставил на замке у перил в центре города. Оттуда он на желтом трамвае поднялся на холм к замку.

  Металлические бедра трамвая задевали пешеходов, а рельсы за ним блестели, как нить, намотанная пауком. По обе стороны балконы усыпаны розовой и красной геранью.

  Хоффман сошел в трехстах ярдах от стен замка.

  Он посмотрел вверх и вниз. Город был ленив в полуденной жаре; как кошка, растянувшаяся на солнце, за исключением того, что в ее голосе все еще была сила, чуждая сну.

  Он не видел преследователей.

  Он вспомнил, что недалеко отсюда все началось; что человек сделал вид, что пытается убить его; что его спасли люди, последней заботой которых было спасение. Все было не так, как казалось, и улица, которая выглядела безобидной, не должна вводить его в заблуждение.

  Он свернул в переулок. Затем он побежал, дважды возвращаясь на свои места.

  Наконец он ускользнул во внутренний дворик, где продавались голубые и белые азулежу, изразцы. Хозяин лениво улыбнулсяего. Зачем ему волноваться, если сумасшедший беженец решил заплатить ему хорошие деньги, доллары, за комнату, которую он не занимал?

  Хоффман прошел через патио во второй двор, выложенный плиткой. В центре стояла пыльная статуя святого, а в углу - маленькое дерево Иуды, ярко окрашенное розово-лиловыми цветами. Что еще?

  Он ждал. Следующего движения не было. Из кармана брюк он вынул ключ и вставил его в замок старой двери, забитый гвоздями.

  Дверь распахнулась. Хоффман отступил внутрь, продолжая наблюдать. Возможно, это было нелепо, но за последние несколько месяцев он научился.

  Он закрыл дверь и включил свет. Геккон ушел в тень.

  Он сел на глиняную плитку пола и прислушался. Ничего такого. Он поднял четыре плитки из угла комнаты, за которой наблюдал геккон.

  Он осторожно извлек из полости « Войну и мир» , а затем передатчик.

  Ему потребовалось полчаса, чтобы закодировать сообщение на русском языке.

  Он взглянул на свои часы. Было время. Он воткнул провод в примитивное соединение в побеленной стене.

  Он немедленно установил контакт. «Голубь здесь».

  «Входи, Голубь. Принимаю вас громко и четко ».

  Он начал передавать. Операция «Марита» (первоначальный план Германии по захвату Греции) была изменена следующим образом… Luftflotte IV под командованием генерал-полковника Александра Лёра разрушить Белград… Танковая группа Кляйста начала наступление… 32 дивизии, из которых десять бронированных и четыре моторизованных…

  Так продолжалось.

  Британская информация была невероятной.

  Насколько он мог понять, Югославия была обречена. Это было неописуемо грустно, но теперь это было неизбежно. Что же дело в том , что Сталин должен получить информацию о том , что он верил.

  Во время передачи он задавался вопросом, удавалось ли кому-нибудь ранее следовать за ним в эту комнату в Алфаме. Например, британцы. Что было так весело, если не так трагично, так это то, что на самом деле это не имело значения.

  Из Москвы: «Получил, понял. Это оно?'

  Это было почти все. Под наблюдением геккона он послал последние пять слов: «В данном случае не обращай внимания на Иуду».

  'Понял.' Он почти мог видеть непонимающий хмурый взгляд на лбу приемника в московском центре.

  «Снова и снова», - послал Хоффман, подписывая: «Голубь».

  * * *

  Неделю спустя Хоффману удалось найти места для семьи из пяти чехов на либерийском грузовом судне, направлявшемся в Нью-Йорк. Красный Крест был удивлен его успехом, потому что капитан требовал взятку сверх стоимости проезда, которую они не были готовы платить. Хоффман заплатил ему деньгами, сэкономленными на выплатах фон Клауса. Сделка принесла ему такое же удовлетворение, как и все, что он заключил: немцы невольно заплатили за побег своих жертв.

  На остаток своих сбережений он купил смокинг и в ту ночь взял Рэйчел Кейзер в Эшторил. Они ехали на маленьком поезде, который обогнул побережье из Лиссабона и прибыл как раз к закату. Но воздух был теплым и благоухал цветами в садах, проносившихся от вокзала до казино.

  Они прошли под пальмами к Паласио. Позади него находился Отель-ду-Парк. «Его любят немецкие шпионы, находящиеся вне службы», - сказала ему Рэйчел. «Британцы и американцы останавливаются в Паласио. Все это очень замкнуто - до тех пор, пока они, конечно, не начнут шпионить.

  Они выпили в баре Palácio. «Где мы встретились», - сказал он. «Я чувствовал себя очень глупо».