Код имплементации: 40. Часть 2

Ульяна глубоко вздохнула, выровняла дыхание. В голове стало ясно, будто в морозный день там, в далекой Якутии, когда небо ярко-синее и обманчиво высокое, а ледяной воздух врывается в легкие, жгуче, остро. Маняще.

Запах талого снега, хвои и крик дельфина. Все верно. Другого шанса не будет!

– На счет три левый маневровый на девяносто, движение по экспоненте. Курс пятнадцать.

– Этого никто никогда не делал, – предупредил Ираль.

О, ей это хорошо известно. Месяц назад ее бы это остановило. Час назад это заставило бы сдаться. Чтобы спасти экипаж. А сейчас…

Темный купол транзакционного перехода подернулся серебристо-оранжевым, будто взорвался. Но так медленно, что Ульяна успела рассмотреть, как истончаются волокна материи, как вещество собирается ртутными пузырьками и зависает в пространстве, чтобы сомкнуться за ними и скрыть от преследователей.

Удар.

Верхний свет померк, окрасил аварийно-красным лица экипажа.

– Опасная перегрузка, – сообщил искин «Фокуса», окутывая тела людей защитным полем. Ульяна смотрела вперед, запрещая себе закрыть глаза, запрещая вздохнуть.

Маневр – она знала это наверняка – должен быть завершен именно сейчас. Именно так. Синие линии гравитационной стяжки послушно расстелились перед ней, предлагая удобный маршрут. Она рванула вперед, в сине-черную пустоту.

– Торсионное поле прямо по курсу, – сообщил Авдеев.

– Опасное маневрирование, – голос искина дежурно сообщал по протоколу.

Ульяна тянула корабль туда, где их не смогут найти. Это отрежет преследователей, слижет данные «Фокуса» с радаров, позволит вздохнуть и оглядеться. Выиграет драгоценное время. Час. Два. Сутки.

Может быть и больше.

– Кир, коэффициент смещения торсионного поля?

– Десять, – коротко отозвался Кир.

«Десять, десять, как тогда, на тренажере», – подумала с облегчением. Тонкие зеленые линии показывали расчетные данные, красным отмечен угол смещения. Десять градусов. Коротко бросила в рубку: – Дифферент на левый борт, угол дифферента десять. Курс сорок, – маневровые послушно сработали, развернув судно. Коротко взглянув на знаки корректур, добавила: – Угол атаки четыре.

Шум в барабанных перепонках, боль в висках. Глазницы горели от напряжения, каждый нерв рвался туда, в сердце войда – безопасной пустоты внутри вихревой аномалии.

Нос корабля легко коснулся червоточины. Вошел в нее, словно горячий нож в масло. Флиппер ввинчивался в узкое горлышко, ловко маневрировал внутри плотного потока, едва не цепляя уплотнение купола, но всякий раз, предчувствуя опасность, уворачивался. Ульяна физически ощущала, как гудит и вибрирует за бортом материя, будто закипающее колдовское варево. Как зло рвется к ней.

– Правый маневровый на девять. Курс двадцать.

Поворот.

– Критический угол атаки, – тихо сообщил искин и подмигнул красным аварийным освещением. – Угроза срыва потока.

Ульяна закусила губу, не мигая смотрела в приближающееся черное око – выход из аномалии, – оно уже занимало почти весь обзорный экран.

Рывок. Набор скорости.

– Горлышко слишком узкое, – подсказал Ираль. – Зацепим кромку. Иди с нулевым углом атаки, нагрузка на корабль меньше.

Ульяна кивнула:

– Кир, защитное поле на максимум.

– Есть защитное поле на максимум, – Авдеев передвинул эквалайзер в синюю зону.

Вася Крыж сообщил:

– Энергия восемьдесят пять процентов.

– Коэффициент активности нейросвязи: двадцать пять. Увеличиваю до двадцати восьми, – Артём повернул джойстик, не спуская глаз с пульсирующего графика. – Наташа, расправь ладони, не смыкайся.

Ульяна тоже вцепилась в подлокотники, прижимаясь к прохладному лианину. На коже усилилось жжение. Но это мелочи. Лишь бы выскочить из торсионного вихря. Ираль прав: слишком узкое. Это всё равно что прыгнуть с десятиметровой вышки в бассейн два на два метра. То же самое, только на околосветовой скорости внутри тесного канала внутри опасного потока.

– Угол атаки четыре, выравниваю. Левый дифферент шесть, – фиксировал Кирилл, автоматически обновляя данные в бортовом журнале.

Ульяна уже не слышала. Перед глазами стояла, неумолимо приближаясь, червоточина внутри вихря. Червоточина, которая может спасти их жизни. Шум в ушах усиливался, в висках пульсировали курсовые отметки второго навигатора. Вспомнив всё, чему успела научиться на тренажерах по полётной технике, она направила корабль в жерло гравитационной аномалии.

Воздух вспыхнул красным. Мигнули и один за другим погасли рабочие мониторы. Сквозь внезапную глухоту прорывался вой серены и хладнокровный голос искина:

– Угроза разгерметизации… Блокировка гравитационного двигателя. Потеря управления… Потеря навигационных ориентиров. Потеря внешней связи.

За подкатившей к горлу тошнотой – темнота.

2

Первое, что почувствовала Ульяна, придя в себя, – острая боль под рёбрами. Она, собственно, ее и вернула в реальность. Сдерживающее поле сработало жёстко, удержав в кресле и выровняв резко возросшее давление. Спасти жизнь иногда проще, чем здоровье. Регулятор силового поля заело – видимо, от удара выбило контроллер.

– Эй, как вы там? – прохрипела, с трудом разлепляя веки. Пальцы потянулись к джойстику регулировки полевой защиты.