Код Гагарина

Эльвира (которая, как я убедился, тоже читала труды своего бывшего) все-таки меня обрадовала. Она мне позвонила сама, чем еще и удивила несказанно. Это произошло в тот же день, где-то после обеда, когда я возился с двигателем, устраняя мелкие проблемы, пока они не превратились в крупные. Пришлось раскошелиться еще на один тощий букетик.

На этот раз меня приняли в «Серватисе» гораздо радушнее. Анюта даже привстала, белозубо улыбаясь. Доктор Дамир Дзадоев (на его бейдже ярко выделялись три буквы «Д») пожал мне руку и пригласил пройти наверх. По его словам, пациентка просто нуждалась в общении.

Ну что ж, я тоже был не против пообщаться. ДДД приоткрыл дверь в палату и сообщил деликатно: «к вам посетитель».

— Андрей, привет, — донесся до меня женский голос, знакомый, только очень слабый. — Заходи.

ДДД пропустил меня внутрь, а сам закрыл дверь. Причем снаружи. Хороший доктор.

— Привет, Эльвира, — сказал я. И положил хризантемы на тумбочку, не комментируя свои действия.

Да, молодой женщине досталось. Я старался не глядеть на ее похудевшее лицо в темных разноцветных пятнах, обрамленное бинтами. Но постарался улыбнуться. Ободряюще.

— Спасибо, что пришел, — в ее голосе все-таки не было уныния. — Я сожалею, что так все вышло. Извини.

— Не нужно, — сказал я, усаживаясь на табурет. — Меня-то как раз проблемы обошли стороной.

Говоря так, я сильно кривил душой, но не рассказывать же Эльвире всего.

— Я рада, если так… — вздохнула Эльвира. Вздыхала она наверняка не потому, что сочувствовала мне. Впрочем, вряд ли она и радовалась за меня. Однако мне было все равно.

— Таня не смогла прийти? — последовал вопрос.

— Таня в Москве, — ответил я. — Командировка.

— Вот как…

Словом, разговор у нас поначалу не очень клеился. Я по-прежнему полагал, что Эльвире нельзя доверять полностью, а она меня, как и прежде, недолюбливала. Но на тему Геннадия мы сумели достаточно легко переключиться.

— Он ведь занимался в числе прочего средневековой Сибирью, насколько я знаю?

— Да. Хан Кучум и все такое.

— Так что же именно он нашел? Почему его стали преследовать бандиты? — спросил я. Рассказывать том, что нового я узнал о рыцарях и Москве, сейчас было абсолютно неуместно.

— Бандиты? — переспросила Эльвира. И не скажать, что с большим удивлением.

Да, — сказал я. И, вынув фотографию, дал Эльвире в руки. Она приняла снимок и начала внимательно его разглядывать.

— А ведь ты знаешь, я помню этих людей. Они появились уже после того, как его мамочка нас развела. Думала, что это парни из института, но оказалось, что это не совсем так… Так что, возможно, за ним действительно стали приглядывать не самые законопослушные граждане…

— И ведь кто-то еще сделал эту фотографию. И передал ее Вере Павловне. Не ты ли фотографировала?

— Конечно, нет! — произнесла Эльвира, разглядывая снимок внимательно и явно без восторга, наверное, не вполне понимая, как этот снимок попал в руки мамы Геннадия. — Я знаю, кто сделал это фото.

— Кто же?

— Павел, конечно! Все сходится. Он мог взять мой второй телефон, которым мы оба пользовались. И сделал им снимок. Только вот зачем он отдал его мамочке Гены?.. Ты, значит, заходил к ней в гости? Ну и как тебе она?

Я промычал что-то насчет того, что она излишне активно пыталась заниматься делами Гены, про себя же крепко задумался: кто же все-таки врет на предмет этого фото?

— Да так и скажи: курица! Клуша. Вечно растопырит крылья и сидит на нем, как на собственной кладке. Понять была не в состоянии, что Гене давно пора жить своим умом и своей жизнью. Или просто боялась. Боялась того, что он окончательно станет взрослым. Слышала, что у нее три раза был нервный срыв: когда он отрастил бороду и еще когда сказал, что собирается жениться. А в третий раз она даже попала в больницу — это случилось, когда я сняла квартиру, и мы с Геной наконец-то стали жить отдельно от всех. Тогда-то я и стала у нее врагом номер один: украла сына!.. Потом она все-таки частично добилась своего — мы разошлись. Боже, как она бесилась, что мы сохранили более-менее нормальные отношения и продолжали общаться! А потом Гена взял и исчез. Я даже думаю, что он только так мог избавиться от матушкиной заботы. Ну ладно, что-то я не о том говорю… Извини, конечно, мне тогда много досталось.

— Думаю, вам обоим было несладко. Геннадий ведь тоже оказался в дурацком положении — ни самому разорваться, ни вас помирить.

— Да, конечно… Ведь он очень хороший человек, неужели я бы смогла с кем попало жить? Мне трудно однозначно оценить, чем был его побег — Поступком с большой буквы или проявлением слабости? В общем, я бы очень хотела, чтобы он нашелся — пусть бы даже просто дал о себе знать… Но я даже не представляю, кто бы мне сейчас смог помочь… Павла больше нет (веки Эльвиры подозрительно затрепетали)… С Полиной мы компаньонки, не подруги — она ничего толком обо мне не знает… Да и не надо, если уж на то пошло.

Так… Похоже, у меня сейчас будут просить помощи. Ну, что ж — помочь при случае я, наверное, мог бы. Разумеется, в разумных пределах. Вот только кто бы сейчас помог мне?!