Код Гагарина

— Нам надо предотвратить это. Возможно, даже придется… ну, сам понимаешь…

— Если ты говоришь о том, что наша компания нуждается в прореживании, то тут спорить трудно. Но не забывай о том, что стоит мне сделать что-то не то, как в Бийске могут сделать что-то не то с Татьяной.

— Слушай, у вас уже не те отношения, что были, когда мы познакомились… Не перебивай, пожалуйста. Согласись, ваш развод — всего лишь дело времени. Хоть вы оба и пытаетесь делать вид, что ничего не случилось, может даже, продолжаете вместе спать, но между вами теперь всегда будет стоять Кэсси… Лежать, вернее.

— Ты помнишь, что я уже был женат один раз? — спросил я. (Эльвира кивнула). — Если сейчас я буду знать точно, что в результате каких-то моих действий случится так, что моей бывшей оторвут голову, то я постараюсь избежать этих действий.

— Понятно, — Эльвира слегка прищурилась. — Совесть заест? Грех на душу брать не хочется? Страх на тему «как я буду жить с этим дальше?»

— Предлагаешь смотреть на все это проще?

— Я предлагаю… — Эльвира вдруг замолчала и тут заговорила громким шепотом: — Быстро снимай штаны!

— Ты чего?.. — я действительно офонарел, особенно, когда Эльвира резко приспустила свои брюки и повалилась навзничь.

— Снимай штаны, — прошипела она, — и ложись рядом… а лучше на меня. Сюда идут!

Голова у этой женщины росла на нужном месте. А слух был развит как у кошки. Едва я сделал, как она потребовала, как услышал шум одежды по высокой траве, а еще через минуту за штабель заглянула мужская физиономия — то был Виктор Баранов, решивший вдруг вместо отдыха прогуляться по территории турбазы и проверить, все ли отдыхающие правильно соблюдают санаторный режим.

— Чтоб тебе лопнуть! — вполне закономерно сказала Эльвира. — Это обязательно было нужно, да?

Баранов не стал ни извиняться, ни как-то комментировать то, что он увидел. Не выказывая каких-то эмоций, он сделал вид, что ничего особенного не обнаружил, и скрылся за штабелем. Обратно он шел, уже не стараясь шагать так же тихо, как он делал, пока шел в нашу сторону. А мы так и остались лежать, причем мои ноги почти полностью накрывали ноги Эльвиры, а мое лицо находилось в двух сантиметрах от ее лица. В общем, моя репутация морально неустойчивого человека подтвердилась в очередной раз… и я подумал, а что будет, если я сейчас возьму и поцелую эту женщину-убийцу?

…Она не уклонилась, и не проявила пассивность. Ответила. Без страсти, почти равнодушно. Ее поцелуй был деловитым, если так можно сказать. И немного отстраненным. Второй раз был бы для меня ошибкой. По крайней мере, прямо сейчас… и я это понял.

Я поднялся и начал надевать брюки. Эльвира тоже спокойно принялась приводить себя в порядок. Я достал сигареты и, прикурив, произнес:

— Я вот что подумал…

Эльвира предостерегающе приложила к своим губам палец, после чего громко произнесла:

— Ну что, поломал кайф, и доволен? Чего стоишь, ждешь? Дубля не будет!

Баранов, оказывается, никуда не ушел. Я быстро заглянул за доски — ну точно! Вот он, стоит тут, прислонившись спиной к штабелю.

— Ну и что ты хотел узнать? — спросил я с досадой, которую мне очень несложно было изобразить.

— Не люблю, когда рака за камень заводят, — недовольно отозвался Виктор и пошел прочь. Теперь уже по-настоящему.

— …Так что ты хотел сказать? — спросила Эльвира.

— А, — небрежно сказал я. — Ничего особенного.

— Ну-ну, — усмехнулась Эльвира.

Укромное место мы покинули молча. Ясно было обоим — мы ни до чего не сможем договориться.

— Ситуация прямо по Кафке, — спокойно сказала дочь Мельника, когда мы подошли к гостевому дому.

— Она с самого начала была такой, — согласился я.

Через некоторое время, убедившись, что никто из нашей экспедиции более не интересуется моей персоной, я понемногу переместился к «сторожевой башне». Убедившись, что нахожусь в мертвой зоне по отношению к дому, подобрался к одному из окон жилища сторожа и дважды стукнул в стекло. Физиономия деда тут же появилась по ту сторону прозрачной преграды. Я как мог на пальцах объяснил, что нам надо увидеться снаружи. Сторож понял, и через минуту я услышал скрип двери и глухой низкочастотный топот.

— Чего хотел?

— Твои друзья здесь?

— А твои?

— Не друзья они мне.

— Вот даже как?.. Ладно, постой пока тут…

Второй умный человек за такой короткий промежуток времени… Если не третий (считая Баранова). Или это я катастрофически глупею, причем с каждым днем все сильнее? Да, наверное, воздух Горного Алтая на разных людей и действует по-разному.

— Иди сюда, — послышался голос.

Я прошел внутрь помещения, в котором пахло кедром, табаком и копченой рыбой. Оба алтайца сидели за столом, центр которого, как водится, обозначала початая бутылка водки. Распластанная тушка хариуса и соленые помидоры прилагались.

— Выпьешь? — спросил один из алтайцев, берясь за бутылку.

— Меня спросят, с кем пил, — ответил я, хотя, конечно, не без некоторой внутренней борьбы.

— Спросят, — согласился алтаец, оставляя бутылку на месте. — Борис, — представился он.

— Семен, — назвался второй.