Код Гагарина

– «Пакет из-под пакета». Маскаев, хватит уже. Если ты сам ничего не помнишь, то нет смысла заставлять меня вспоминать неизвестно что! И вообще, я занята. У меня работа, и я не могу позволить себе ходить на нее когда мне вздумается, в отличие от некоторых…

Я даже не стал отвечать, нажал отбой и в сердцах швырнул мобильник на диван. Нет, это на самом деле черт знает что!

После завтрака и перекура я немного успокоился. В конце концов, Таня – всего лишь женщина, со всеми вытекающими. Вечером разберемся, может, дело-то пустяковое…

Но где же, черт возьми, американская почта?!

Я облазил всю квартиру. Она у нас небольшая, числом комнат аж в одну плюс кухня и все такое прочее. Я нашел пару потерянных еще в позапрошлом году компакт-дисков и ржавый напильник. Из-под шкафа я выскреб древнюю открытку с серпом и молотом, а под стиральной машиной обнаружил маленький плоский ключ. В углу прихожей нашлась недавно оторвавшаяся откуда-то, и явно не моя пуговица шоколадного цвета с блестящими вкраплениями, которой тут еще вчера днем точно не было. Но того, что мне было нужно, я так и не сумел отыскать.

В бестолковых занятиях я провел день до обеда, поминутно ожидая звонка от Бэрримора, которому обещал сегодня уж точно отдать конверт и, когда телефон зазвонил, я почти был уверен, что это брат Ричард решил напомнить о себе. Мне действительно звонил евангелист, хотя и несколько иного разлива, а именно местного – про меня неожиданно вспомнил Павел Столяров.

– Привет, Андрей! Давно хотел с тобой поговорить, да вот повода не было пока что.

– Ну, привет. Повод появился?

– В какой-то степени. Встретимся?

– В ДК Островского?

– Если ты не хочешь туда ехать, давай где-нибудь в другом месте. – Павел верно расшифровал мой тон.

Я посмотрел за окно. Лето, да и только. Ветра нет, солнышко, птички поют, пива хочется…

– Давай где-нибудь в летнем кафе на проспекте, – предложил я.

Павел согласился и, после обсуждения точного времени и места, мы договорились о почти немедленной встрече.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– …Вот, а потом твои американцы будут заявлять, что за ними, бедными, идет охота по всему свету, и так далее и тому подобное, – закончил свою тираду Павел.

Я с наслаждением отхлебнул из кружки. Пиво было так себе, но, по крайней мере, свежее и холодное. Хорошо бы еще закурить, но пока не будем задымлять некурящих. Пусть лучше поподробнее расскажет о своих подозрениях. Конечно, критику чужих верований я уже и раньше слышал, да и не один раз…

– Возможно, ты прав. Но мне кажется, они действительно кого-то опасаются, – сказал я на всякий случай.

– Кого? – быстро спросил Павел.

– Не вас, – заверил я. – Вы, как и православный антисектантский комитет, для них, как я понял, не более чем досадная помеха.

Павел даже поморщился.

– Они тебе не рассказывали, где и каким образом вербуют себе прихожан?

– Нет. Кстати, я ни одного прихожанина у них ни разу не видел. И вообще, они больше похожи на очень демократичный монастырь из трех человек, причем разнополый… – Я замолчал, задумавшись: может, эти трое действительно никакие не христиане, а просто дауншифтеры из Штатов, своего рода шведская семья или что-то в этом роде… Имеют какую-то ренту, работать не хотят, вот и махнули в Сибирь, ловить экзотику… Поживут здесь, пока уши не отморозят, потом переместятся куда-нибудь в Микронезию отогреваться…

– Какой там монастырь, – махнул ладонью Павел.

– Тогда кто они, по-твоему?

– Ты будешь смеяться, но они могут оказаться достаточно темными культистами. Я даже не исключаю ересь с сатанинским уклоном. От церкви ЛаВэя в последние годы столько различных ответвлений откололось…

– ЛаВэй – это главный сатанист всех времен и народов?

– Вроде того. Считается основателем и верховным жрецом церкви сатаны. Но, на мой взгляд, сатанисты существовали еще задолго до него, просто ЛаВэй оседлал эту религию, сделал ее своей фирмой, что ли… Ну, не в нем дело.

– Но как сатанисты могут выдавать себя за христиан? Сатана вроде же боится бога? Да и символика, сам понимаешь, у них уж очень разная.

– Ты поменьше читай агитки православных дьяконов, – Столяров опять поморщился. – Убежденный сатанист и в храм войдет, и на икону перекрестится – ничего ему не будет. Если он не одержимый, конечно. Но одержимому среди серьезных сатанистов и так не место.

– Кстати, православные дьяконы очень многие объекты поклонения причисляют к сатанообразным. Кришну того же взять. Я уж не говорю про тех клоунов, которые себя иисусами самопровозглашают.

– Как христианин, в данном случае я абсолютно согласен с православными дьяконами, – по всей видимости, искренне, заявил Павел.

Я снова приложился к кружке. Разговор наш, конечно, был небезынтересным, но несколько бестолковым. Столяров явно ходил вокруг да около, не рискуя мне сообщать всю информацию.

– Откуда у тебя информация, что американские миссионеры поклоняются сатане? – спросил я прямо.

– Слышал такое название «солгулианцы»?

– Первый раз слышу, – сказал я, но через полсекунды сообразил, что это слово мне в некоторой степени знакомо.