Кочевая жизнь в Сибири

В начале сентября я вернулся в Гижигу и приступил к закрытию предприятия и подготовке к окончательному отъезду. Компанией предписывалось, чтобы мы продали всё, что можно и использовали вырученные средства для оплаты наших долгов. Я не сомневаюсь, что этот план казался нашему уважаемому начальству вполне осуществимым и способным принести значительную сумму наличными, но, к сожалению, их знакомство с нашими обстоятельствами было весьма поверхностным, а их план, с нашей точки зрения, был уязвим по нескольким пунктам. Во-первых, хотя у нас в Гижиге и было неиспользованных материалов на пятнадцать-двадцать тысяч долларов, большая их часть была такого рода, что совершенно не могла быть продана в этой местности. Во-вторых, деревни Охотск, Ямск и Гижига все вместе насчитывали не более пятисот жителей, и было весьма сомнительно, чтобы все пятьсот могли иметь в своих кошельках столько денег, даже если бы спаслись от Страшного Суда и жили вечно. Даже если предположить, что туземцам жизненно необходимы наши телеграфные столбы, ломы и кирки, у них не было денег, чтобы заплатить за них. Однако приказ есть приказ, и как только представилась возможность, мы открыли перед нашим главным складом нечто вроде международного базара и принялись избавляться от лишних товаров на самых выгодных условиях. Мы снижали цены на телеграфный провод до тех пор, пока эта роскошь не оказалась доступной самой бедной корякской семье. Мы наводнили рынок кирками и лопатами, которые, как мы уверяли туземцев, пригодятся им для погребения мёртвых, а замороженные консервированных огурцы и другие антицинготные средства гарантировали здоровье живых. Мы продавали стеклянные изоляторы сотнями как патентованные американские чайные чашки, а деревянные кронштейны-укосины тысячами уходили на растопку печей. Мы предлагали мыло и свечи в качестве подарка всем, кто покупал у нас солонину и сухофрукты, и учили туземцев готовить прохладительные напитки и печь бисквиты, чтобы создать спрос на лимонный сок и пищевую соду, которых у нас было в избытке. Мы направили всю свою энергию на создание искусственных потребностей в этом прежде счастливом и самодостаточном обществе и наводнили их страну предметами, которые были бы не более полезны бедным туземцам, чем лыжи для жителей Сахары. Короче говоря, мы щедрой рукой раздавали блага цивилизации. Но результат оказался не таким удовлетворительным, как, несомненно, ожидали наши директора. Рынок в конце концов насытился укосинами и кирками, телеграфная проволока оказалась не так уж хороша для рыболовных сетей и собачьих упряжек, как уверяли некоторые из наших продавцов, а лимонад, даже когда его пили из изящных хрустальных изоляторов, как оказалось, не пришёлся по вкусу аборигенам. Так что нам, в конце концов, пришлось прикрыть нашу торговлю. Мы выручили, если я правильно помню, что-то около трехсот рублей (150 долларов по тогдашнему курсу), которые вместе с деньгами, оставленными нам майором Абазой, составили что-то около пятисот рублей. Однако, я не стал использовать эти деньги для оплаты долгов компании. Я предвидел, что мне предстоит возвращаться в Соединенные Штаты через Сибирь, и не собирался ставить себя в такое положение, когда мне придётся оплачивать свои дорожные расходы, продавая по дороге лимонный сок, консервированные огурцы, телеграфную проволоку, сушёные яблоки, стеклянные изоляторы и пищевую соду. Поэтому я убедил кредиторов компании, которых, к счастью, было не так много, удовлетворить свои требования чаем и сахаром, чтобы я мог сэкономить наличные, которые были нужны мне для поездки от Охотска до Санкт-Петербурга.