Кочевая жизнь в Сибири

Присутствие американцев в деревне, столь редко посещаемой чужеземцами, очень оживило местное общество, и как только жители убедились, что эти выдающиеся путешественники не считают ниже своего достоинства общаться с простыми людьми, они завалили нас приглашениями на чаепития и танцы по вечерам. Желая побольше узнать о жизни народа и с охотой делая всё, чтобы разнообразить наше монотонное существование, мы взяли себе за правило принимать каждое такое приглашение. Особенно много танцев мы с Арнольдом посетили в отсутствие майора и исправника в Анадырске. Мы даже не спрашивали нашего казака Егора, когда будут очередные танцы. Вопрос был скорее: «Где сегодня будут танцы?», потому что на самом деле мы хотели достоверно знать, достаточно ли высок потолок в том доме, где мы будем танцевать, чтобы обеспечить безопасность наших голов. Казалось бы, что за нелепая идея приглашать людей танцевать русские танцы в комнате, в которой человек среднего роста не мог выпрямиться в полный рост, но этим восторженным искателям удовольствий в Гижиге это так не казалось, и каждую ночь они прыгали по комнате семь на девять под музыку сумасшедшей скрипки и двухструнной гитары, наступая друг другу на ноги и стукаясь головой о потолок с такой жизнерадостной невозмутимостью, какой только можно себе представить. На этих танцевальных вечерах нас всегда ждал радушный приём, вдоволь ягод и чёрного хлеба с чаем и танцы до упада. Однако иногда сибирское гостеприимство принимало форму, которая была, мягко говоря, не совсем приятной. Например, однажды вечером мы с Доддом были приглашены на какое-то увеселение в дом одного из казаков, и, как это было принято в таких случаях, наш хозяин поставил перед нами простой обед из чёрного хлеба, соли, строганины и маленькой бутылки, наполовину наполненной какой-то жидкостью, которую он назвал водкой. Зная, что в поселке нет другого спиртного, кроме того, что было у нас, Додд спросил, где он её взял. Он ответил с явным смущением, что водка была куплена прошлой осенью на торговом судне и хранилась на крайний случай! Я не мог поверить, что во всей Северо-Восточной Сибири найдется хоть один казак, способный хранить бутылку спиртного такой длительный срок, и, видя его явное беспокойство, сочли за лучшее отказаться от угощения и не задавать больше вопросов. Возможно, это и была водка, но что-то очень подозрительная. По возвращении домой я позвал нашего мальчика и спросил, знает ли он что-нибудь об этой казачьей водке – откуда она взялась в то время года, когда ни у кого из русских купцов её не было на продажу. Мальчик некоторое время колебался, но после настойчивых расспросов открыл тайну. Оказалось, что выпивка эта была наша. Всякий раз, когда кто-нибудь из жителей деревни приходил к нам в гости, а это бывало часто, особенно по праздникам, у нас было принято угощать их выпивкой. Пользуясь этим, наш друг казак имел обыкновение запасаться маленькой бутылочкой, вешать её на шею на веревочке, спрятав под шубой и время от времени являться к нам в дом якобы для того, чтобы поздравить нас с каким-нибудь очередным праздником. Конечно, мы вознаграждали эту бескорыстную общительность водкой. Казак отпивал, сколько мог, а потом, держа во рту как можно больше, делал страшную гримасу и закрывал лицо рукой, как будто спиртное было очень крепким, и торопливо шел на кухню якобы за водой. Как только ему удавалось скрыться от посторонних глаз, он вынимал бутылочку, сливал в неё то, что не успел проглотить, и через несколько секунд возвращался, чтобы поблагодарить нас за гостеприимство и водку. Этот приём он применял до тех пор, пока не накопил почти пол-литра. И у него хватило наглости, не краснея, поставить перед нами эту наполовину выпитую водку в старой бутылке из-под перцового соуса и сделать вид, что он приберег её с прошлой осени для экстренных случаев! Есть ли предел человеческой наглости?!