Читаем Книга рисующих нейросетей полностью

В промте хорошо бы указывать колорит, цветовую гамму — потому что иначе даже изображения, созданные с помощью одной и той же инструкции, могут очень сильно различаться по цвету. Акцент на цвете решит проблему.

Вся метода очень хороша для виньеток, заставок, декоративных элементов, обоев — но не для иллюстраций.

Об аватарках, «компьютерном зрении» и прочем интересном

Быть может, он заменит мне Читателя, нарисованного Мэтьюзом

Ага-ага, мою любимую аватарку, которую я уже лет десять не менял. Потому что это создание мне кажется просто идеально подходящим: оно такое, понимаете, иномирное, чужое, но свойское — потому что ведь тот, кто книжку читает, наш человек же, верно? Вот! И оно зелёное, потому что не хищное — ну, те, кто зелёный, они принципиально не хищные обычно и, как правило, не ядовитые. И сидит оно на грибе, а гриб мне сейчас, после знакомства с лицин, кажется куском своеобразной такой нервной системы мира, станцией связи — весь этот ассоциативный ряд.

Читатель, в общем. Любой из нас ведь сначала Читатель, а потом уже всё остальное, я думаю.

Читатель Родни Мэтьюза

Но когда появились нейросети, я начал пытаться себе аватар нарисовать. Потому что Мэтьюз — это очень хорошо и даже прекрасно, но всё время тянет на что-то в максимальной степени своё. Более своё, чем то приблизительно подходящее, что ты себе подобрал на необозримом пляже, куда периодически выносят разное волны океана мировой культуры.

Самое очевидное было — дракон.

Но дракон меня как-то не до конца устраивал, потому что — что уж такого иномирного в драконе? Дракон — он дракон и есть. Водится в таком количестве разных фэнтезийных миров, что уже и не скажешь, откуда он точно родом. Космополит такой: и в Европе у него полно родичей, и на Дальнем Востоке, и в современной культуре он торчит из каждого мультика и каждой хохмы на фэнтезийную тему. В общем — ну…

Мне хотелось эндемика какого-то совершенно нового мира. Быть может, ещё не открытого.

Я пытался изобразить это существо уже лет пять. С очень посредственными успехами.

Но сейчас у меня в руках появился впрямь мощный инструмент, с которым мы хорошо спелись и друг друга понимаем. Даже два, есличо. Проблембо и Дрим Вомбо.

Стиль Родни Мэтьюза, ясное дело. В виде благодарности и реверанса, а ещё намёка и отсылки — и всё такое.

Но — как его описать-то? Промт-то какой? А? Э…

«Марсианский сверчок» — я пробовал. Как-то не задалось. Вернее — ну, кое-какие сверчки у меня получались, но… сказать по чести, они были просто букашки. А просто букашка меня не устраивала.

И я решил пойти на хитрость:— программа «Компьютерное зрение». Смысл такой: загружаешь картинку, по мотивам которой хочешь сотворить что-нить этакое — и Проблемба пишет тебе промт. Потом ей же предлагаешь промт — и профит.

Конечно, не надо воображать, что машина непременно всё поймёт правильно и сделает идеальный промт — и сама же его верно прочитает. Нейросеть — не человек. Всякие сложные штуки ей не особенно по зубам.

Вот, например, я показываю знаменитую картину Луиса Ройо «Серое на ещё более сером»:

Человек бы сказал: металлический робот обнимает девушку — и оба закутаны в клочья картины «Герника» Пикассо. А на заднем плане какие-то руины. Постапокалипсис, в общем. Из соответствующего альбома.

Но машина определяет так: мужчина и женщина сидят рядом на скале на фоне порванного, порванного, порванного, стиль Брома, дарк-фэнтези.

Ну бог с тобой, думаю я. Попробуй. Вдруг мне кажется, что это не точно, а ты изобразишь точно?

Машина выдаёт это:

Нейросеть — не человек, в общем. Не распознаёт. Тут сложно: лохмотья «Герники», робот этот… Роботов «компьютерное зрение» видит как людей. И манекены — как людей.

Самые лучшие результаты я получал, когда на исходной картинке не было ни людей, ни кого-то человекообразного. Вот, скажем, сделать пейзаж в определённом стиле — да, «компьютерное зрение» поможет. Или вот такая была история ещё: товарищ Ханнах мне показала милую картинку, где кошки высаживаются на Землю из летающей тарелки:

По идее мне страшно понравилось. Ну да, да! Поработили Землю, мохнатая гопота! И теперь у каждого — личный человек, а у некоторых даже по два-три, и те люди всегда готовы пушистых владык угощать вкусным, подстилать мягкое и менять наполнитель в лотке. В общем, тема для забавного фантастического рассказа.

Но мне само исполнение не особо зашло. Я долго пытался переделать — но совершенно безуспешно. А вот пропустил через «компьютерное зрение» — и у меня появилась своего рода болванка для промта, которую можно слегка подтачивать так и сяк, чтобы получить картинки в разном стиле, с разной эмоциональной наполненностью.

Например, такую суровую психоделическую графику:

Или лихую фэнтезень с уклоном даже в боевик, в духе Бориса Вальехо:

Пушистый десант выгрузился:)

И та, и другая мне по-настоящему нравятся. То есть — ну вот это моё уже. Моё видение темы.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное