Книга об истине и силе

Даже если и есть лодки и колесницы, никто на них никуда не ездит.

Даже если и есть латы и оружие, никто их не показывает и не выставляет.

Пусть народ вернется к письму через вязание узлов и использует его.

Люди вкушают сладость своей еды, радуются красоте своих одежд, довольны миром своих жилищ. Счастливы своими простыми обычаями и обрядами.

Соседние сообщества смотрят друг на друга издалека, слышат голоса петухов и собак друг друга, но до самой старости и смерти живут люди, не посещая своих соседей в других сообществах, не стремясь общаться с ними.

Размышления на тему

Весь мир в настоящее время породил такое количество бессмысленных связей всего со всем, что не способен справляться со всем тем, что эти связи постоянно производят. И бедные наши головушки неизбежно кипят от перегрузки и натуги, и требуется нам множество разных приспособлений, чтобы эту нагрузку правильно распределять, перераспределять, снижать, сливать, качать и т. д., не помня, что сами мы все это сделали, чтобы нам жилось полегче. И смешно, и грустно. Но ничего не поделаешь, жить-то приходится, потому количество разных приспособлений ширится и множится, и для их обслуживания нужны новые приспособления, и так по замкнутому кругу бесконечного ускорения несется поле сознания, постоянно соскакивая с катушек. То есть большая часть сообществ находится в состоянии постоянной болезненной напряженности.

В обычные человеческих общественных устройствах разного уровня в настоящее время смерть – явление запретное, то есть путем подмен и переподмен смыслов все делается таким образом, что множество изображений и сообщений о гибели множества людей даже и в непосредственной близости от тебя, никак не связывается с личной кончиной, и это случается таким образом потому, что сама важность смерти уже не является достаточной, чтобы люди использовали это переживание как постоянное напоминание о восприятии свежести жизни, о возобновлении источников восприятия мира.

ПОТОМУ И ЖИЗНЬ для людей в нашем мире постоянно теряет смысл, хотя при этом требует постоянной подпитки с помощью заменителей, в виде разных изображений чужой жизни. Непосредственное же проживание жизни становится очень сомнительной ценностью, и люди уходят в придуманные миры лишь потому, что придумывание, которое становится целой огромной отраслью промышленности, мягко массирует воображение потребителей, и позволяет им пребывать в придуманной переживаемости происходящего.

Именно в этой связи люди постоянно устремляют свои взоры в далекие края, и не только пространственной удаленности, но и временной, воображаемой и любой другой, странствуя постоянно по этим воображаемым пространствам.

Люди перестают ощущать радость простой жизни. Никто не умеет радоваться просто вкусу пищи, ощущению правильности надетой на себя одежды. Все должно производить впечатление на других. И это подразумевается по умолчанию, никто даже и не проверяет правильность такой постановки вопроса.

Мы живем в мире, где утратились обычаи и обряды, потерялась сама осмысленность и целесообразность их существования, потому нечем поддерживать смыслооборот в мире людей. А раз разрушается порядок хождения и передачи смыслов между людьми, нарушается и порядок течения времени, ибо время течет через и с помощью сознания людей.

Чтобы поменять положение дел и восстановить общее поле, необходимо отказаться от сложности устройства движения смыслов в сообществе. Узелковое письмо, которое существовало до иероглифического, устроено таким образом, что оно позволяет совсем по-другому закреплять в памяти сведения и знания, так что знания начинают работать по-другому. А когда в сообществе по-другому работают знания, по-другому они работают и в голове людской.

В подобном сообществе люди не стремятся отправиться к соседям, чтобы узнать у них то, что не могут узнать и увидеть в собственной голове. Так вот постепенно выстраиваются правильные отношения между людьми.

Глава 81 Проводить поток, не накапливая

Об управлении состояниями, делами и обстоятельствами

Красота – это не спутник верных речей. Если хочешь выразить истину, не стремишься ее приукрасить в речах, ибо как только появляется это стремление, верность из речей исчезает вместе с правдой. Потому красивые речи, то есть те, в которых ты замечаешь украшательство, нарочитую красоту, не могут быть выражением правды, честности, верности.

Человек, направляющий свои помыслы на добро, не строит длинных рассуждений по поводу того, нужно или не нужно делать доброе. Он воплощает добро всеми своими действиями, и ему нет необходимости искать обоснования в речах, оценивать и проводить различия между предметами, определяя, в каких из них какая мера добра, чтобы по отношению к ним совершать добрые действия.

Если же ты сталкиваешься с долгими рассуждениями по поводу добра, можешь не сомневаться, что добра там нет. Потому и нужны рассуждения, оценки, определения, различения, чтобы скрыть отсутствие настоящего добра внутри.