Книга несчастных случаев

Мальчик вдруг подумал, что больше никогда не увидит маму. Что это отец запихивает его в топь, удерживает в гуще шлама. Что это лишь часть бесконечного цикла – а может, цикл завершится прямо здесь и сейчас.

Он полностью скрылся в зыби.

Его затянул кромешный мрак. Но даже из-под булькающей черной кожи шлама еще был слышен его сдавленный крик.

Конечно, до тех пор, пока не затих.

Часть III Слишком мало кожи на слишком много костей

6 июня 1907 года Альфред Кашчак погиб от отравления газами

8 июня 1907 года Анатолю Секельски вагонеткой раздробило ноги

8 июня 1907 года десять человек погибли при взрыве и обрушении в 112 футах от груди забоя[56] в Колд-Спринг (Рэндал Ахерн Мики Харт Стакер Вишневски Джери Манро и др)

10 июня 1907 года Штефана Шварцхугеля легнул норовистый мул

13 июня 1907 года по словам шахтеров Лиам О’Нил ударил рукаяткой кирки по голове Родольфа Кастернака когда тот буром сверлил стенку для закладки взрывчатки

О’Нил беследно ищщез

14 июня 1907 года труп Лиама О’Нила был обнаружен у пласта Пайперсвил выработка 7 с отверстием от бура во лбу и переломаной грудиной и от еденой ногой. На стене над ним кто то вырубил

KA REISKIA SAPNUOTI PASAULIO PABAIGA[57]

Книга несчастных случаев, стр. 42 из 176

30. Вот это Хеллоуин

Одни тревоги у Мэдди в голове сменялись другими. Тревожили убийства, искусство, семья, ее собственное место во всем этом. Даже спустя несколько дней после пребывания в капсуле и поездки в Стейт-Колледж[58] ей никак не удавалось прийти в себя. Она испытывала что-то вроде «я больше не знаю, кто я, и боюсь того, что могу сделать». Однако все это нужно было задвинуть подальше, захлопнуть дверцу и запереть на хрен, потому что как раз сейчас трезвонили в дверь, потому что сейчас веселье по случаю Хеллоуина.

Налепив на лицо улыбку, Мэдди открыла входную дверь…

А на пороге стояли двое, а не один человек.

Одну Мэдди узнала: Труди Брин. Другим был мужчина примерно одних с Труди лет. Беспорядочная копна седых волос, густые брови и взгляд, которому каким-то образом удавалось быть коварным и дружелюбным одновременно. На незнакомце был темный кардиган поверх бледно-лиловой рубашки, чей цвет подчеркивали новехонькие «найки» на ногах. Кроссовки в тон одежде – надо же, какой организованный мужчина.

В прихожую ворвался порыв холодного ветра. Не далее как вчера было за девяносто[59], а сегодня похолодало до пятидесяти[60], градусник стремительно опускался.

– Рада видеть тебя, Труди! – сказала Мэдди, приветствуя подругу. Затем повернулась к мужчине. – А вы, должно быть, Джед?

Мужчина молча кивнул, и Мэдди поскорее пригласила гостей в дом, поскольку начинал накрапывать дождик.

– Нейт говорил, какая вы красивая, но не предупредил о вашем проницательном уме. Да, я ваш сосед.

Подобное замечание можно было истолковать как саркастическое, однако Мэдди почувствовала, что у Джеда нет никаких задних мыслей, поэтому когда он привлек ее одной рукой к себе и поцеловал в щеку, она не стала сопротивляться. Кого-нибудь другого Мэдди запросто могла бы оттолкнуть. Однако было в Джеде что-то такое, что полностью ее успокоило, словно он был старым другом или родственником, с которым она не виделась много лет.

Свободной рукой Джед протянул Мэдди бутылку.

– О, спасибо! – поблагодарила та. Это был французский коньяк.

Подскочившая Труди окинула бутылку оценивающим взглядом и сказала:

– Твой сосед разбирается в напитках.

Она постучала по бутылке длинным накладным ногтем – тинк, тинк.