Книга несчастных случаев

Грэм закричал…

Иссиня-черное месиво лопнуло, липкое и влажное…

И исчезло. Полностью. Не осталось ничего – по крайней мере, в физическом смысле. Грэм снова отшатнулся назад, падая на землю. Оливер сам едва не упал, успев в последний момент ухватиться за боковое зеркало. Он стоял, учащенно дыша, обливаясь по́том, прохватившим его насквозь. Затем отвернулся, и его вырвало. На этот раз из желудка что-то вышло – поток черной массы и маслянистой жижи.

Какое-то время стояла полная тишина. Лишь шум ветра в мертвых зимних ветвях – сухой бумажный шепот. Оливер вытер рот, однако горький привкус блевотины прочно прилип к языку. И привкус крови. И еще у него закружилась голова.

– Грэм!.. – простонал Оливер, поднимаясь на ноги.

Тот лежал на спине. Глаза его были пусты. Рот зиял. Боль внутри оставалась – но теперь она была маленькой. Терпимой. Как и у большинства людей, она превратилась во что-то крошечное

(размером с бейсбольный мяч),

сидящее в груди.

Оливер молча смотрел на распростертого на земле парня. Хотелось что-нибудь сказать, но говорить было нечего. В голове бесконечным циклом крутилась одна и та же мысль: «Я его убил, я его убил, я его убил».

И снова Грэм шумно вздохнул и подался вперед – его вздох был похож на жалобный стон, на вой, от которого в груди у Оливера все сжалось.

Ошалело оглядевшись по сторонам, Грэм наконец остановился на Оливере.

– Привет, – тихо прошептал он.

– Привет.

Пространство между ними заполнилось тишиной.

– Что-то произошло, – наконец нарушил молчание Грэм.

– Да. – Оливер смущенно кашлянул. – Как ты – все в порядке?

– Я чувствую себя… просто поразительно.

– Вот как?

– Да. Я чувствую себя… – Грэм запнулся, подбирая нужные слова. – Легким, чистым. – Еще одна пауза. – Спокойным.

– О, это хорошо.

Кряхтя, Грэм встал. Оливер снова помог ему, затем потрогал его лоб.

– Тебя подвезти? – поблагодарив его, предложил Грэм.

– Подвезти?

– Ну да, до дома.

– К… конечно.

– Запрыгивай, – все еще оглушенный, сказал Грэм.

* * *

– Сочувствую насчет твоего отца, – сказал Грэм, сворачивая к дому Оливера. Дорога заняла не больше пяти минут, и за это время оба не сказали друг другу ни слова. Грэм полностью сосредоточил свое внимание на дороге, а Оливер по большей части наблюдал за… ну, за Грэмом. И вдруг вот это.

– Все в порядке.

– Нет, не в порядке. Дело плохо. Я знал, что твой отец пропал, но не мог отбросить в сторону свое дерьмо и хотя бы пять минут поговорить с тобой об этом. А потом наговорил тебе разные мерзости. Ну, что мне приятно делать тебе больно. Господи, какой ужас! Что со мной случилось?

Подъехав к крыльцу, он не стал глушить двигатель.

– Всем нам приходится иметь дело с дерьмом, – примирительно промолвил Оливер.

– Да, но тут было кое-что еще.

«Боль, подобная паразиту. Боль, которой его заразили».

– Я тоже сочувствую насчет твоего отца, Грэм, – решив рискнуть, сказал Оливер. – Кажется, он не очень-то хорошо с тобой обходится.

– Да. Да! – Грэм забарабанил пальцами по рулевому колесу, выстукивая нервный ритм. – Мой отец – неприятный человек. И, наверное, я всегда это понимал, но убеждал себя в обратном. В том, что он герой. Если честно, я считаю так: он неудачник, недотянул до своих стандартов – а может быть, до стандартов своего отца, – и вот теперь сваливает все на меня. Потому что так проще. Так или не так? Господи, да, думаю, так! Я слишком много говорю. Такое ощущение, будто я под кайфом.

– А я так не думаю. – Оливер пожал плечами. – По-моему, к тебе просто пришел момент… прозрения.

– Определенно, это прозрение, но речь идет не об одном только моменте.

– Может, оно и к лучшему.

Наконец Грэм повернулся к нему.

– Это ты сделал со мной.

– Прости.

– Тебе не за что просить прощения. Все в порядке.

– Точно?

– Да. Да! – Грэм улыбнулся. – Я… ну… у меня все лучше, чем просто в порядке. Я чувствую себя прекрасно. Как уже говорил, я стал чище. Не знаю, что ты там сделал, дружище, но это было что-то! Такое ощущение, будто из меня выдернули огромный осколок. Странный ты парень, Оливер… Прости, что я старался обосрать твою жизнь.

– Все хорошо. У нас… все получилось. Я правда очень сочувствую насчет руки и надеюсь, что скоро она заживет.

– Возможно, ты прав. Я не могу вечно играть в бейсбол. Наверное, меня просто бесило все, что не в моей власти, и то, что я не могу играть в бейсбол, означало, что я стал ничем, а поскольку отец дышал мне в затылок, называл кретином и избивал до полусмерти, я просто захотел получить власть хоть над чем-нибудь и, наверное, решил издеваться над тобой, вместо того чтобы решать свои проблемы, решил демонстрировать свою силу, хотя никакой силы у меня не было, и… и… и… кажется, сейчас я высказываю вслух все то, что действительно думаю. Опять же, как будто под кайфом. Это психотерапия? Очень похоже на психотерапию. – Рассмеявшись, Грэм запрокинул голову. – Твою мать, Оливер, ну и странное у меня сейчас ощущение!

«Да, точно, и у меня», – мысленно согласился с ним Олли.

– Спасибо, – сказал он вслух.

– Надеюсь, твоего отца найдут.

– И я тоже. Мне его очень не хватает.