Книга небес и ада

В нараке,[53] или в Аду, сладострастника бросают в объятия раскаленной докрасна статуи, изображающей женщину.

Мальвина, баронесса де Сервус.[54] «Альпинизм в джунглях» (Ретген, 1934)

Человек выбирает себе вечность [55]

Когда человек вступает в ту жизнь, он сначала принимается ангелами, которые оказывают ему всевозможные услуги, говорят с ним о Господе, о небесах, об ангельской жизни и научают его истинам и благам. Но если человек, тогда уже ставший духом, таков, что он еще в мире слыхал о том же, но сердцем отрицал или презирал это, то, несколько поговорив с ним, он желает оставить их и ищет, как бы уйти; когда ангелы замечают это, они оставляют его. Он наконец присоединяется к тем, которые живут в одинаковом с ним зле. Когда это свершается, он и тогда отвращается от Господа и обращается лицом к аду, с которым он был соединен еще на земле и в котором находятся все живущие в одинаковом с ним аде; они сами и по доброй воле, а не по воле Господа, ввергаются в ад.

Эмануэль Сведенборг. «О небесах, о мире духов и об аде», 547, 548 (1758)

Доказательство

Если кто-нибудь во сне попадает в Рай, и ему дают цветок в подтверждение того, что он там был, и если, проснувшись, он обнаружит этот цветок в своей руке… что тогда?

С. Т. Кольридж (1772 – 1834)

Золотая середина [56]

Малерб не очень-то верил в иную жизнь и, когда с ним говорили об аде и о рае, заявлял: «Жил я как и все другие, умереть хочу как все другие, и уйти туда, куда уходят все другие».

Таллеман де Рео. «Занимательные истории», гл. XXIX

Четвертое небо

На четвертом небе мертвые воображают, что они счастливы среди родных и друзей. Там у них получается то, что при жизни не получилось; они обладают тем, чего страстно желали, но в чем им было отказано; но люди, которых они видят, предметы, которыми они владеют, и поступки, которые они совершают, – призрачны, хотя, возможно, не менее, чем те, из которых составлена наша жизнь.

Урсула Вульпиус. «Утешение для среднего класса» (Баден-Баден, 1908)

Смерть как галлюцинация

После того как мы умираем, сознание, исполненное тревоги, возникает в ждущей чего-то пустоте, и мало-помалу ее заселяют чудовищные создания. Потом мы замечаем, что сами составляем все, что там творится, – и формы, и действия: эти чудовища – плоды нашего страха.

Эта фантасмагория – не менее реальная, чем мир живых, – покоряется тем, кто пребывает в Раю; быть в Аду значит страдать от нее, испытывая призрачное бессилие, словно во сне.

В конце концов ткань наших воспоминаний иссякает, и…

Э. Соме. «Отрицания» (1889)