Книга Кораблей. Чародеи (СИ)

— Это кто еще? — Хельга опасливо оглянулась в коридор. Патруль, похоже, приближался к выходу на лестницу — до ордальонов донеслись тяжелые шаги и тихий разговор. Легат недовольно поморщился и молча кивнул в сторону уходящего вниз колодца крутых ступенек.

— Мать Сианнки, — тихо буркнул он женщине в спину, не спеша спускаясь. — Иса убрала и ее, и ее нового мужа. Тевисса, знаешь ли, бросила Мадре после того, как забеременела. А белобрысый болван все ждал рождения своего дорогого последыша, несмотря на то, что эта волоокая дура так с ним обошлась. Тряпка, а не мужик, — презрительно кинул эйп Леденваль сквозь зубы.

— Погоди, — Хельга остановилась на полдороги и повернулась к легату. — А какой был смысл убивать ее, если она уже бросила князя и не стояла на пути твоей матери?

— Давай присядем, — Торус указал на ступеньки, — нужно еще решить, куда мы именно отправимся, а у меня от всей этой суматохи уже ноги гудят.

Леди Блэкмунд коротко кивнула, а элвилин вытащил откуда-то из запасов Твиллега шерстяной плащ темно-малинового цвета и, свернув, молча бросил его на лестницу. Хельга уселась на мягкую ткань и вздохнула — бытовая магия, вещь такая простая и удобная, особенно, для неотягощенного моральными принципами странника, почему-то всегда была ей недоступна. Легат опустился рядом, и женщина почувствовала прикосновение его плеча — лестница была довольно узкой. На Хельгу внезапно снизошло спокойствие и умиротворение: близкое присутствие Торуса всегда самым непостижимым образом почему-то давало ей ощущение защиты.

— Я сам себе задавал этот вопрос, — легат положил локти на колени и, сведя пальцы в замок, задумчиво уставился на выщербленные ступени с протянувшимися по ним изломанными тенями. — По-моему, она решила сделать то, что должен был сделать мой отец — смыть кровью оскорбление, которое нанесла ему эта шлюха. Все было достаточно просто — поддельное письмо от Мадре с просьбой встретиться в оранжерее с ними обоими, закрытые наглухо окна и букеты болотной орхидеи. Много букетов, — он криво ухмыльнулся и потер щепотью пальцев переносицу, — старшего князя супруги эйп Танненваль так и не дождались. А потом я открыл окна. Когда все закончилось. И забрал на память отцовский кинжал, свадебный подарок этой дуре Тавви…

— Послушай, — Хельга нахмурилась, с изумлением высчитывая примерный возраст Сианна, — но… ведь это произошло не меньше тысячи лет назад. Так тогда он ее отверг, в конце концов? Я имею в виду твою мать.

Элвилин дернул щекой.

— Какое-то время она еще жила в замке. Мы жили. А отец у меня на глазах так носился с этим крошкой Алёрчиком… ах, у мальчика волшебный голос, ах, он будет изумительным певцом… а почему бы тебе, Торус, не взяться за ум и не продолжить обучение в Вениссе, глядишь, что-то путное из тебя и получится…

Легат внезапно громко расхохотался:

— Слышала бы ты, как визжал этот волшебный голос, когда мальчишка увидел нож в моей руке. Тот самый, его матушки… Правда, этого он не понял и просто визжал от страха.

— Тише, — Хельга, закусив губу, взяла в руки холодную ладонь элвилин и крепко сжала. — И что было потом?

— А потом Мадре выставил меня из Твиллега. Меня и мою мать, — просто сказал Торус и замолчал, уставившись пустым взглядом в стену.

Хельга тоже замолчала, пытаясь выплыть из волны накативших чувств. С одной стороны, ей снова стало страшно — она окончательно убедилась, что легата погнал в Твиллег не столько служебный долг, сколько желание увидеть отца. И совершенно неизвестно, чем бы эта встреча могла обернуться для всех. Торус всегда отличался непростым характером, а уж за годы работы на Орден характер этот отнюдь не стал мягче. Хельгу пугала и мысль, что сидящий рядом с ней элвилин когда-то пытался отправить к Судие собственного брата. Хотя, — волшебница рукой, налившейся внезапной тяжестью, убрала со щеки прилипшую прядь, — если бы он хотел убить, то, скорее всего, осуществил бы задуманное. Так пугал, или просто не успел? Хельга покосилась на застывший профиль Торуса, и сердце ее сжалось. Душа советницы сейчас меньше всего прислушивалась к голосу разума — ей внезапно захотелось обнять мужчину и сказать ему что-то простое и нежное. Пусть даже банальную глупость, но только чтобы лоб его разгладился, и лицо осветила давно позабытая Хельгой улыбка.

— Прости, — произнесла волшебница тихо, — я не знала, что все так сложно.

Элвилин коротко кивнул и стал рассказывать дальше.