Книга Иуды

Так думают объяснить историю предания Господа Иудою многие из древних и новых толкователей[78]. Но для опровержения этой гипотезы достаточно указать только на то, что она не имеет за собой решительно ни одного положительного основания в наших Евангелиях: вся она от начала до конца построена на совершенно произвольных догадках и фантастических комбинациях[79]; кроме того, против этой гипотезы говорят следующие основания: а) Если вначале ученики и могли рассчитывать на внешнюю славу царства Христова, то в конце общественного служения Господа, особенно пред последнею Пасхою, Иуде, как и другим апостолам, трудно было питать эти надежды. К этому времени Христос уже ясно и часто стал говорить ученикам о Своих страданиях и смерти, о гонении на Его последователей и пр. б) Если бы поступок Иуды был делом только простого недоразумения и печальной ошибки, то Христос, без сомнения, вовремя предупредил бы апостола и остановил бы его от исполнения нелепого плана, который при этом должен был так печально окончиться для Иуды.

в) Сам Христос прямо называет Иуду изменником (διαβολος): такое название было бы несправедливо и неточно, если бы Иуда имел, в сущности, добрую цель и действовал из фанатической преданности к мессианскому делу.

2) Иные указывают на сатану как на виновника действий Иуды во время предания. Во исполнение божественного предопределения и ветхозаветных пророчеств Иуда, полагают, был только орудием в руках диавола. Основание находят в словах Иоанна (13:2): «и во время вечера, когда диавол уже вложил в сердце Иуды предать Его», и в ст. 27: «после сего куска вошел в него сатана»; также у Луки (23:3): «вошел сатана в Иуду».

Частнее эта гипотеза может быть развиваема в двоякой форме. Можно предполагать, что сатана управлял Иудою без свободного самоопределения последнего. Искариот действовал автоматически, подобно сомнамбуле, как слепое и бессознательное орудие диавола. Но развивать гипотезу именно в такой форме не позволяют следующие соображения: а) этому предположению противоречит сильное и тяжкое раскаяние Иуды, доведшее предателя даже до самоубийства, раскаяние, которое, по крайней мере в такой сильной степени, не могло бы овладеть Искариотом, если бы он не ведал, что творил; б) пред синедрионом Иуда обвиняет себя самого, не указывая на сатану: «согрешил я, – говорит он, – предав кровь невинную»; в) Христос, указывая на то, что Он должен быть предан одним из Своих учеников, обвиняет при этом не сатану, а человека: «горе человеку тому, которым Сын Человеческий предается, лучше бы человеку этому не родиться»; также Иоанн, упоминая о сатане, в то же время говорит, что диавол вложил в сердце Иуды мысль о предании Господа; таким образом, в деле предания участвовали собственные сознание и воля Иуды. Ввиду сделанных замечаний влияние сатаны на Иуду должно быть понимаемо в том смысле, в каком диавол служит виновником и коренною причиной всякого вообще зла в мире. Сатана мог действовать на Иуду только при том условии, если в самом предателе была восприемлемость к злым внушениям сатаны, т. е. если сам Иуда внутри себя обладал предрасположениями к гнусной измене. Если же так, то спрашивается, что это за внутренние предрасположения, которые открывали в сердце Иуды доступ сатанинской мысли предать Господа? Таким образом, вопрос о мотивах предания остается открытым.

3) По обыкновенному и общепринятому предположению, ближайшим и главным мотивом измены Иуды было сребролюбие.

Этот недуг, предполагают, заправлял всею душевною жизнью Иуды и был развит в нем так сильно, что в угоду этой низкой страсти Искариот пожертвовал своим любимым Учителем. Основание находят в известии синоптиков и книги Деяний, что за свое злодейство предатель получил от синедриона денежную награду, и в заметке Иоанна, что Иуда носил общественную кассу и был вор.

Но есть весьма веские основания и против этого предположения.

Те экзегеты, которые, претендуя на научную объективность, отрицают богодухновенность Писания или же ограничивают ее одною только нравственно-догматической стороною, считают себя вправе видеть в сказаниях синоптиков и Иоанна только субъективные догадки самих евангелистов.

Переговоры Иуды с синедрионом, конечно, были окружены величайшею тайной; ни один апостол поэтому не мог знать, требовал ли Иуда и сколько получил он денег за свою измену? Не мог и Иоанн знать того, что Иуда был вор: это только субъективное предположение самого евангелиста. Таким образом, рассматриваемые показания евангелистов суть только лично им принадлежащие объяснения загадочного факта, с которым можно и не соглашаться.