Книга духов и воров

Совершенно возможно, что такое видение вызвано тем, что в последнее время Мэддокс не досыпал. Ему практически начали сниться кошмары. Всегда один и тот же — ужасающий опыт первой встречи с духом.

…Призрачное существо двигалось к нему в темноте ночи… и чем ближе оно подходило, тем больше сердце замирало от страха. Мэддокс натягивал одеяло до самого носа, и с ужасом смотрел на то, что так медленно приближалось к нему, освещаемое лишь мерцающей свечой, одиноко стоящей на прикроватном столике.

Черные глаза были такие темные и бездонные, что определенно могли поглотить его душу.

— Помоги мне, — хрипло простонало ужасающее создание.

Мэддокс закричал, он кричал до тех пор, пока дух не улетел от него, но все же успел заметить, что это внезапно появившееся призрачное очертание отображало боль и страдание. Мэддокс продолжал кричать, и дух скрылся в тени. Мама подошла к нему минуту спустя, обняла его маленькое тельце и держала крепко в объятиях, пока, успокаиваясь, он не перестал плакать.

«Ты сильнее, чем любое создание темноты, мой милый мальчик. — шептала она. — Эти обеспокоенные духи… их просто привлекает твоя магия, как бабочек на яркое пламя ночного костра. Но они никогда не навредят тебе. — нежно поцеловав напуганного Мэддокса, тихо добавила. — Я обещаю, никогда, слышишь, никогда».

Он не был уверен, что это правда, но ее обещание и тихий уверенный голос помогали оставаться храбрым.

И уже в неполных двенадцать, Мэддокс узнал, что обладает способностью ловить темные создания, приходившие в ночи, в серебряные шкатулки, которые потом он закапывал глубоко в землю.

— Почему я могу делать это, мама? — спросил он однажды вечером, когда она готовила картошку и рагу из фазана. Фазана принес человек, в которого, как утверждала мать, была влюблена. Сам Ливиус внешне был очень привлекательным и казался полон обаяния, ума и доброты. Этих качеств вполне было достаточно для его матери, красавицы Дамарис Корсо, чтобы пустить его в дом и постель.

— Я не знаю. — постоянно и как-то не совсем уверенно отвечала она, когда бы он ни спросил об этом, неуловимым чутьем он ощущал недоговоренность и еле уловимую фальшь. Ведь сын тонко чувствовал, что она знает что-то, но уворачивается, ловко и постоянно избегает разговоров, отвечая:

— Ты должен хранить свою магию в секрете. Другие люди не поймут, они — не я.

Тем не менее, именно Дамарис сама год спустя рассказала Ливиусу о способностях сына. Позже Ливиус показал свое настоящее лицо, которое выражало лишь жадность и лживость. Он был элементарным приспособленцем, жуликом, скрывающимся в их деревне, чтобы избежать ростовщиков, которым был должен. И вдруг удача пришла сама, он сразу решил, что наконец — то повезло, как только узнал секрет Мэддокса. В его голове быстро созрел план, как и что он будет делать дальше. Теперь никто не остановит его.

Со временем Ливиус обнаружил, что настоящие призраки встречаются редко, а вот знатные и богатые люди, верящие в то, что их поместья осаждаются призраками, — довольно часто, он начал полагаться на способность Мэддокса извлекать тени, чтобы провести клиентов, которые становились легковерными от страха. И это был хороший трюк: никто не сомневался в способностях Мэддокса как покорителя темных духов.

На следующий день после отъезда из поместья Джиллиса, Ливиус взял Мэддокса на местный праздник. Людей было так много, что невозможно было даже сосчитать, казалось, все жители, которые жили в радиусе двадцати миль, собрались здесь отпраздновать пятнадцатилетие правления богини на землях Северной Митики.

Мэддокс был всего лишь младенцем, когда два лучезарных и могущественных создания впервые пришли в Митику, но он слышал все истории о них. Он прожил всю свою жизнь под правлением Валории.

Но появились и те, кто не хотел поклоняться ни одной из них. Горстка мятежников образовалась лет десять назад, и была легко разбита богинями и их армиями.

В Центральной Митике располагалась большая территория незаселенной земли, считавшейся нейтральной. Те, кто выбирали жизнь там, жили в изгнании, без защиты и покровительства могущественных правителей севера и востока. Центральная Митика была дикой и беззаконной страной, которую Мэддоксу не хотелось бы посетить.

Полная женщина, украшенная цветами, вплетенными в ее волосы и прикрепленных к платью, счастливо поприветствовала Мэддокса и Ливиуса, как только они вошли на переполненный праздник.

— Добро пожаловать на празднование Ее Сиятельства, Богини Земли и Воды! — Она одела им на шеи ожерелья из маргариток. — В голубом шатре есть сидр, а в красном у нас жареные каштаны, запеченное мясо козы, печеный инжир, жареные рыбьи хвосты — так много еды! Пусть ваш день будет полон чудес!

— Спасибо, — ответил Мэддокс, удивленный количеством цветных палаток, вкусным запахом свежего запеченного мяса и только что собранных фруктов, и сотнями людей, наслаждающимися солнечным светом дня. Развивались десятки знамен, украшенные изображением богини и символами ее элементов — волнистые линии для воды и круг в круге для земли.