Площадь Гнева стала заполняться народом с самого утра. Армейские оцепления и отряды Ревнителей, специально направленные для поддержания порядка, процеживали через себя пестрые толпы горожан согласно предписаниям. Простолюдинов отправляли в дальнюю часть площади, где было сооружено нечто вроде огромного загона, обнесенного внушительной оградой из бревен и грубо тесанных сосновых досок. Тут сосредоточилось около двадцати пяти — тридцати тысяч счастливчиков из числа
По углам площади были установлены четыре сторожевые вышки. На верхней площадке каждой стоял глашатай в облачении из лакмана, а чуть ниже располагалась шеренга Ревнителей-арбалетчиков, державших под прицелом эшафот и прилегающие к нему ряды зевак.
Сегодня народу пришло как никогда много. Были забиты даже крыши окрестных домов. Балконы роскошных особняков, выходящие на площадь, были задрапированы темно-зеленым и заполнены до отказа. Кое-кто из знатных дам, присутствующих здесь, даже обзавелись
Мужчины обсуждали другое. Присутствующий на балконе собственного особняка Первый Воитель Габриат говорил ломким баском:
— Я собственными глазами видел пресветлую Аллианн и то, как она проснулась. Нет лучшего доказательства того, что Храм прав, чем ее появление, и еще то, что сразу же поймали Леннара. А ведь он был неуловим так долго! Конечно, тут не обошлось без воли богини!
— А что, ваша светлость, говорят, зрелище продлится до вечера? — спросил благородный эрм Кубютт, тоже один из выборных, лично видевших ПРОБУЖДЕНИЕ. В связи с этим он заважничал и теперь разговаривал не иначе чем в нос, задирая при этом голову. Эрм находил, что так он больше похож на Ревнителей. — Это правда?
— Н-не знаю. Но что нас ожидает нечто особенное — это точно. Интересно, мятежники уже знают о поимке их главаря?
— Говорят, они вездесущи! — Эрм Кубютт хохотнул, и все стоящие на балконе с удовольствием присоединились к этому смеху. — Может, кто-нибудь из них появится, чтобы попробовать отбить своего предводителя?
— Было бы забавно посмотреть, как наша доблестная армия, гвардейцы и Ревнители размажут их по площади, — сказал толстый эрм Бибер, за всю свою жизнь не повидавший и тени Обращенного из армии Леннара и потому чрезвычайно смело рассуждающий о том, как нужно их громить (давить, гробить, размазывать).
— Говорят, на казнь должен приехать сам Верховный предстоятель? — пискнул кто-то из дам.
— Ну не знаю, — важно сказал Габриат. — Сын Неба не столь опрометчив, чтобы показываться на таких церемониях. Наверное, у ганахидского Храма какие-то свои мысли на этот счет.
— А еще говорят, что Омм-Гаар просто не уведомил свое… гм… начальство о том, что пойман главный бунтовщик.
— Да нет, просто предстоятель опасается беспорядков. Что люди Леннара в самом деле попытаются отбить своего вожака.
Эрм Бибер снова проговорил:
— Да если они только посмеют, эти так называемые Обращенные, то наша доблестная армия, гвардейцы и Ревнители размажут их по площади!..
Первый Воитель Габриат, знавший о возможностях людей Леннара в бою несколько больше, чем рыхлый Бибер, покосился на жирного, обрюзгшего торговца и искривил губы в усмешке, а затем устремил свой взгляд туда, где под пение жрецов восходила на свой трон Аллианн.
Площадь опустилась на колени. Послышались голоса с просьбами к Аллианн благословить верных рабов ее. Жрецы натруженными голосами тянули хвалебный гимн…
А потом настало время главного зрелища. И на площадь меж двумя рядами Ревнителей выехала простая деревянная телега, на которую была водружена железная клетка. В клетке, прикованные к прутьям ржавыми цепями, покачивались Леннар и Лайбо. Впереди телеги ехал закованный в железные доспехи Ревнитель, а замыкали шествие две стройные шеренги копьеносцев.
На головах приговоренных к смерти виднелись двурогие зеленые колпаки; на голых до колен ногах мятежников багровели ритуальные надрезы возле щиколоток: именно по этим надрезам должны быть произведены удары палаческой секирой, чтобы отделить от тел ступни, замаранные грязью с нечестивых дорог ереси.