Книга 1. Туда и обратно (СИ)

Росгобель, конечно, не крепость. Вид покосившихся крыш, утеплённых лишь соломой, деревянные подпорки, которые буквально держали стены, да и дерево, что росло, в прямом смысле, внутри дома не внушали чувства уверенности в этой «конструкции». Но эльфийке, как и хозяину этого дома, это даже было по душе. На прогретой за день соломе можно было спать ночью, бесконечно долго вглядываясь перед сном в тот кусочек огромнейшего неба, что был виден меж листвы. И тогда сухая трава казалась самой мягкой периной, что была когда-либо создана. А на ветвях дерева можно было удобно присесть, привалившись к стволу, и читать одну из немногих книг дедушки об истории Арды, которые только она находила в доме. В это время, она представляла себя одной из героинь книги, погружаясь в мир грёз. И, как ни странно, она не сидела в замках, ожидая своего принца, и не была причиной ссор между заядлыми товарищами, как обычно изображают себя молодые эллет всего Средиземья. Нет. Она была на поле боя, в разгар самых грандиозных битв с верным другом — остро заточенным мечом, мечтая, что когда-нибудь этому клинку дадут имя. В иной раз она была на состязаниях, целясь в самые невообразимо сложные мишени из величавого и искусно выполненного лука, представляла, как её стрела с молниеносной скоростью протыкает самую сердцевину, и все народы признают её победительницей. И тогда сухая потрескавшаяся кора не казалось такой жёсткой и неприятной. Но такой милый сердцу и, к сожалению, выдуманный мир, зачастую резко рассыпался, возвращая мечтательницу в реальный мир, где она сидит на суку, в руках старая книга в потрёпанном переплёте, а дедушка добрым старческим голосом зовёт её к столу.

Иногда, девушка всё же осмеливалась и спрашивала у него про большой мир, пыталась выпытать, отчего они живут вдали от всех в лесной глуши, и когда же они смогут начать путешествовать? Но маг лишь тяжело вздыхал и приговаривал, что «всему своё время». Тогда девушка не выдержала, и в тот момент, когда дедушка отлучился из Росгобеля на пару дней, она решилась на побег и тогда, по закону подлости, побежала прямиком на юг, где находился Дол-Гулдур — заброшенная крепость орков. От нелепой смерти в результате необдуманного порыва и от изуродованного природой орка её спасла одна эльфийка. Она отвела её обратно домой, и тогда эллет сдружились. О побеге девушка Радагасту не говорила, а вот с Тауриэль — той самой спасительницей — после этого они продолжали втайне встречаться. Что именно делала огненноволосая тогда в лесу одна, Первозданная так и не узнала, но создавалось впечатление, что воительница знала её.

Она не назвала бы себя красавицей, даже учитывая то, что единственными «людьми», с которыми она когда-либо встречалась, были дедушка Айвендил, дедушка Олорин, тот малосимпатичный орк, Тауриэль и периодически навещающий их дедушка Курумо. У неё были длинные немного вьющиеся волосы, абсолютно белого цвета, кожа светлая, словно она была дочерью самой смерти, и глаза цвета молока с мутными зрачками, от чего создавалось впечатление, что эллет была слепа. Однако спешу развеять этот миф: девушка видела этот мир намного чётче и яснее, чем мы с вами все вместе взятые. Также она обладала довольно хрупкой худощавой фигуркой и была довольно низкого роста для эльфийки, в силу природы Первозданных — «первых из первых», но это было даже на руку. С такой комплекцией сорванец могла пролезть куда и где угодно. Особенной странностью были её уши — длинные, тонкие, совершенно непохожие на уши Тауриэль, дедушек или того же уже известного, и всё также малосимпатичного орка. Но и это её не удивляло, здесь свою роль сыграла всё та же природа Первозданных. Возможно, именно из-за них Тауриэль и поняла, кто она, но это лишь были смутные догадки девицы.

Также ещё одной отличительной чертой внешности эллет были неожиданно яркие веснушки, покрывающие нос и верхнюю часть щёк. Именно из-за них девушка особенно не любила свою внешность и убрала все зеркала в доме.

— Эльфы — самые прекрасные создания Илуватара, высокие и статные, все без единого изъяна кожи, сильные и храбрые воины. От одного их взгляда дрожат все враги. А я кто? Дурацкие веснушки, слишком яркие, сама низкая, словно дворф. А глаза — лишь белое пятно на белом лице, обрамлённом волосами ещё белее. А слово воин для меня вообще табу…

Дедушка Айвендил часто утешал её, говорил, что веснушки — знак избранной, означающие поцелуй Солнца, которым оно отмечает лишь тех, кому уготована великая судьба. А низкий рост и «много светлого» — совершенно не показатель чьей-то уродливости в той или иной степени.

Вообще, от чего-то, она казалась тем самым-самым светлым, что когда-либо создал Эру или любой другой Айнур. Именно поэтому совет истари даровал ей не менее светлое имя — Айнэ, что в переводе с высшей речи эльфов — речи, почти позабытой этим народом — собственно и означало свет. Эх… никакой интриги!