Княжна Тараканова: Жизнь за императрицу

Об этом и вспоминала сейчас Екатерина за праздничным столом, в минуту нового горестного унижения.Будь ты тысячу раз царицей, умницей-разумницей, сколь угодно гордой, но если Господь сотворил тебя женщиной и ты отчего-то страдаешь, то рано или поздно захочется прижаться к сильному мужскому плечу и выплакать свое горе. Этого мучительно захотелось сейчас и Екатерине. Да, перед ним она поплачет. Но только перед ним! И Екатерина обвела собрание уже вполне спокойным взглядом, в котором затаилась острая насмешка, замеченная лишь немногими…Заговор готовился тщательно. К рискованному делу офицеры подходили расчетливо и с осторожностью. Но настал момент, когда сама жизнь доказала: какими бы хорошими ни были заранее разработанные планы – лучше всего удается то, что делается стихийно и вдохновенно.

Петр Третий не был злым. Он был легкомысленным. Вместо того чтобы давным-давно арестовать Григория Орлова, о «кознях» которого ему уже уши прожужжали, он приказал адъютанту Перфильеву втереться к Григорию в дружбу, поглядеть, что да как…

Орлов был в затруднении. Перфильев у него дневал и ночевал и уходить явно не собирался. А меж тем сегодня Григорию сообщили, что по доносу одного из преображенцев арестован капитан Пассек. Начиналось! Но этот соглядатай…

Орлов его сразу раскусил. Что с ним делать? Необходимость действовать без промедления была ясна как день. Только куда девать Перфильева? Выручил дипломат Алехан:

– Ты, Григорий, ему до времени пудри мозги, в картишки с ним режься да вина наливай поболе. Я все на себя беру!

Все головы заговора были предупреждены в кратчайший срок. Орловы, кроме Григория, сражавшегося за карточным столом с царским адъютантом, обходили полки…

Этой же ночью Потемкин разбудил Ошерова и очень рассердил немца Фросса, испуганного его внезапным ночным вторжением.

– Вставай, милый, начинается!

Ошеров даже спросонья понял, что начинается. Вскочил, наспех одеваясь, спросил Гришу:

– Скажи-ка, ведь ты давно обо всем знал! Почему не сказал мне раньше? Не доверял?

– Жалел тебя. Слишком молод ты. Но потом понял – когда дело свершиться, не простишь ты мне, ежели в неведении тебя оставлю.

Ждать Сережу долго не пришлось – вскоре друзья уже спешили к своим конногвардейцам. Предстояла важная задача: подготовить солдат, дабы поутру все единодушно и безоговорочно присягнули новой самодержавной императрице – Екатерине.

Тем временем Алексей Орлов был на дороге к Петергофу, где проводила эту ночь государыня, меж тем как ничего не подозревающий император, по-видимому, преспокойно ночевал в Ораниенбауме.

Ранним утром Алексей уже ломился в двери Монплезира. Отворили ему верный слуга государыни Шкурин, из-за плеча его испуганно выглядывала наспех одетая камер-фрау Шаргородская. Не успела женщина открыть рот, как Алехан мягко, но решительно отстранил ее, а Шкурин сам без слов пропустил Орлова – понял верный служитель и поверенный всех тайн Екатерины, зачем примчался сюда ни свет ни заря запыхавшийся от волнения преображенец.

Орлов, ощущая, что сердце бешено колотится, забарабанил в двери спальни Екатерины. На его удивление они растворились тут же, и на пороге явилась сама императрица, полностью одетая, бледная, с темными кругами вокруг прекрасных глаз. «Не спала всю ночь», – понял Алексей.

– Государыня… все готово…Она смогла лишь кивнуть головой. Но тут же оправилась, с царским достоинством проследовала к ожидавшей ее карете. Она понимала: начинается ее путь – великой и самодержавной…У Григория Орлова, привыкшего к бессонным ночам, на этот раз к утру от жуткого душевного напряжения разболелась голова. Перфильев, обыгравший Григория в пух и прах и перепившийся его вином, то и дело начинал клевать носом. Орлов был совершенно трезв, хотя и показывал всю ночь вид пьющего.

– Ты не шали, – бормотал Перфильев, спьяну грозя Орлову пальцем, – нам с государем про тебя все ведомо!

– Что же ведомо? – пожимал плечами Григорий.

– Ты, брат, не думай… нас вокруг пальца не обведешь…

Неожиданно появился князь Барятинский.

– Пора, Гриша!

– Я готов, – спокойно ответил Орлов и встал из-за стола. В этот миг Перфильев повалился со стула на пол и тут же, на полу, захрапел.

…Верстах в пяти от столицы встретились кареты Алексея Орлова и князя Барятинского. Лошади, мчавшие царицу к Петербургу, были все в мыле, Алехан гнал их, не жалея. Казалось, вот-вот падут… Из кареты Барятинского выскочил Григорий Орлов, а навстречу ему уже выходила государыня. Григорий бросился к ней. Екатерина протянула ему обе руки – Орлов сжал их сильно, даже грубовато. В полных обожания глазах Екатерины – царицы не только России, но и души его! – он прочел: «Теперь вместе. Навсегда!» Григорий припал горячей головой к нежным, холеным рукам и готов был оставаться так вечно…

– Поспешайте, – тихо сказал Алехан.

Лошади Барятинского резво понесли Екатерину к Петербургу…

…Конный полк подошел к Казанскому собору, перед которым – море народа!

– Виват Катерина! – гудело пространство.